Байки. Часть 1

В комнате, куда меня заселили, уже жили трое пацанов: два поручика и есаул. Так они мне представились. Потом внимательно на меня посмотрели и дружно постановили.

— Майором будешь.

И у меня впервые в жизни на несколько месяцев появилось погоняло.

Через некоторое время после знакомства открылась дверь, и в комнату заглянула конопатая селянка в смешном халате.

— Хлёпци! – вскричала она, но споткнулась о незнакомую морду. – Ой! Хто це?!

— Это Майор!

— Майор… ТысупьесЫ?!

— Что?! – еще сильнее девицы удивился я казахскому языку.

— ТысупьесЫ?! – повторила девица.

Я повернул озадаченное лицо в комнату, ища помощи зала.

— Маша спрашивает, ты суп есть будешь?! – пояснил один из Поручиков.

— А! Да!

Выяснилось, что за несколько сентябрьских дней в общаге уже успели сложиться бартерно-рыночные отношения. Моя гарнизонная комната помогала девицам вешать карнизы и прибивать полки, а за это курсистки взяли гусар на довольствие.

Никто из троицы готовить не умел, а у дам в комнате жил маленький рефрижератор и жажда дарить гастрономическую радость взамен на бытовые удобства.

Чем персональный фридж лучше холодильника в общей кухне, я понял уже в следующий понедельник, когда, приехав из дома, по дури поставил на полку баночку клубничного варенья. Вернувшись из комнаты через полчаса, я обнаружил эту стеклянную емкость, аккуратно накрытой металлической крышкой, но уже без содержимого. Только розоватые густые остатки медленно стекали по стенкам.

Выходить из кухни во время приготовления еды вообще крайне не рекомендовалось. За пару минут отлучки народ умудрялся выхватить из кастрюли с кипящей водой недоваренное мясо или куриную тушку. Шагнув за солью, вы рисковали вместо сковородки с недожаренной картошкой обнаружить вежливо выключенную пустую газовую конфорку. И только металлический стук посреди ночи оповещал, что ваше блюдо съели, и посудина – запущена вдоль по коридору в свободное плавание…

Пятничные занятия заканчивались так, что успеть на последнюю электричку из Нежина в Чернигов можно было, только сбежав с крайней пары. Но это еще не значило, что ты сумеешь проникнуть в вагон. В Нежине я впервые увидел тамбуры, где людей, словно зубную пасту, выдавливало наружу, и часть пути до ближайшей станции между дверей могла торчать чья-нибудь нога, сумка или капюшон. Чтобы более-менее гарантированно сесть, сбегать было необходимо с двух пар.

Но даже если прошел эту часть квеста и оказался в электропоезде, существовала лишь половина шансов, что перед мостом поезд не зависнет на полчаса, чтобы пропустить скорый.

А полчаса – это было критично. За это время на вокзале успевал раненой чайкой прокричать и отчалить в путь последний электропоезд на Славутич.

В этом случае меня равнодушным отчимом принимал Черниговский зал ожидания с жёсткими пластиковыми сиденьями, алкашами, бомжами и платным туалетом.

Первый поезд на Славутич уходил в 5 утра.

Бессонная ночь, отсып, остатки домашней субботы, оладышковое утро воскресенья и... снова в Нежин...

Но даже и это было терпимо, пока не закончилась осень. Ледяной ветер, гуляющий внутри вокзала, лишал возможности дремать в креслах, а гнал в вестибюль к батареям, где всю ночь ты стоял, засунув руки между чугунными цилиндрами.

Менты, требующие паспорт; гопники, жаждущие сделать звонок с твоего мобильного; неумытые черниговские геи, зазывающие в гости – вся эта милота несколько портила впечатление от учебы.

До Нового Года меня ещё удерживало на лекциях присутствие нашей чудесной кураторши с волшебным именем Татьяна Ларина.

Я мог ходить на пары только, чтобы слушать, как она произносит артикль the.

Но перед сессией мечта поэта предательски ушла в декрет, и на первом же экзамене я понял, что пора.

Тем более, что даже документов забирать было не нужно...

Просто собрать сумку.

...Мама до сих пор считает, что я вытянул неудачный билет. А я даже не дождался результата экзамена.

Привет, Свобода!

***

В моей группе на психологии учились очень странные персонажи: девушка-рекламная модель; магазинный охранник, размером с Юзика; женщина-майор СБУ; похожая на цыганку селянка, ну и мы с Димкой – работники Чернобыльской АЭС.

Девушка-модель была классической блондинкой на тоненьких ножках. Она показывала нам журнал «Натали», 13 страницу, тыкала в рекламу стиральной машинки «Занусси», на которой сидело лохматое привидение, и говорила: «Видите? Это я!». Узнать ее под слоем разноцветного макияжа было бы невозможно, если бы не приметное щуплое тельце с торчащими тазовыми костями.

Уговорить модельку пойти с нами между парами в буфет было невозможно. Она не ела. Один раз по глупости согласилась, купила себе пирожок с капустой. Вы помните удава, съевшего «шляпу», из «Маленького принца»? Пирожок внутри модельки выглядел именно так! Плоскость-плоскость-плоскость-внезапный бугорок-равнина. Словно она сдобу и не разжевывала, а целиком заглотила. Мы сдуру дружно ржали, а она надувала губки…