Байки. Часть 1

— Ну да. Он если и поступит, то на подготовительный факультет, на рабфак. Утром стройка, вечером учеба. Других вариантов ждать наивно.

… Эте Абрамовне было лет триста. По слухам, эта польская еврейка училась еще в католической гимназии, то есть, даже до Ленина, а тот уже и умер давно! Но разъясняла она невероятно доступно. За три месяца я освоил шесть времен, выучил все модальные глаголы в любых вариантах и половину списка неправильных.

— После твоего летнего «объема» знаний в виде «маза-фаза-систа-браза» я, если честно, поражена, – сказала заведующая кафедрой в сентябре. Это удивительный прогресс. Подавай документы…

…Как же мне нравилось учиться! Группа состояла из 10 девчонок, двадцатилетнего мужика после армии, поступившего по квоте и… нахального меня. Уроки-стройка, стройка-уроки, монофтонги, дифтонги, питэ пайпе пикд э пэк ов пиклд пеппа, кривляние перед зеркальцем для разработки нужных мимических мышц… как же все это было интересно!

Учебный год пролетел сверкающим сюррикеном… Выпускной экзамен с рабфака был автоматическим поступлением на первый курс. Раздавая работы и подводя итоги, кураторша приближала мою смерть.

— Вот вы все, – обращалась она к девчонкам, – изучаете английский почти семь лет. А что толку?! И только Медведь, который в августе еще десятка слов не знал, бэкал и мэкал, догнал вас и перегнал…

— Что же она делает? – думал я… – Ну да, талантлив… Но зачем же всем об этом рассказывать?!

Впрочем, на первом курсе, когда группы заполнились амбициозными, грамотными выпускниками, среди которых было немало пацанов, я оказался среди середнячков. Там таких талантов были стада.

Психология оказалась занимательной, латынь – скучной, музыковедение – познавательным, информатика – смешной. Оказалось, что бейсик я знаю лучше училки. На третьем занятии она поставила мне «автомат» и велела больше не появляться. Бесила только политическая история…

Однако нагрузка росла, свободного времени оставалось все меньше, некоторые предметы казались бессмысленными, а учителя – тиранами, подготовка к экзаменам отнимала все силы и в какой-то момент после зимней сессии, я обнаружил, что сдулся. Все. Не. Ин. Те. Рес. Но. Инерции хватило еще на пару месяцев, а потом повеяло весной, и вместо ВУЗа я стал ходить в кино. Дурацкий французский фильм «Бум» я посмотрел раз девять, «Бум-2» – шесть. Мог подойти к двери кинотеатра и продолжить любую фразу актеров.

В мае, понимая, что хвосты с таким количеством сочленений уже никуда не спрячешь, я забрал документы и уехал домой. Балда!

* * *

Однажды, в перерыве между работой, я снова решил поступить. На русского филолога. Так как результат поступления был мне, в принципе, не важен, настроение у меня было крайне пофигистическое. Я бы даже сказал, игривое настроение. И достался мне на экзамене по литературе непростой вопрос: «Революционная тематика в лирике Некрасова»...

Йо-мое...

Я, кроме того, что труд этот, Ваня, был страшно громаден и чахлый-худой белорус, ничего не помнил. Вообще. Поэтому, когда я шел за стол к экзаменаторам, вид у меня был безумно уверенный, взгляд прямой, а речь внятная и твердая.

Я сказал: «Боюсь, что это произведение Некрасова не совсем соответствует заявленной тематике и не раскрывает революционности, но я хочу вам рассказать именно его...».

И со стеклянным глазом и патетикой в голосе выдал двухстраничное сочинение 17-летнего балбеса по имени Виталий, то есть поэтирующего себя...

Бред типа: И в бреду горячечном заступ он хватает, и в высокий замок тот на скале бежит. Мужики собрались, странно усмехаются. Уж толпа великая к выходу спешит.

Причем, так как декламировал я без запинок и с достойным Станиславского интонированием, я был уверен, что на втором абзаце меня остановят. Но нет. Пятидесятипятилетняя председательша и ее молодая коллега, приподняв бровки, выслушали все! До конца!

Конечно! Абсолютно незнакомое им произведение великого литератора. Несколько раз во время бенефиса меня сильно пробивало на смех, но я устоял, понимая, что и без этого меня сейчас выведут на чистую воду и распнут. А может даже и пару раз...

И опять я ошибся! Председательша поправила на носу очки и промолвила: «Вы о-ши-ба-е-тесь!» Я замер в предвкушении фразы «Это – не Некрасов», но мадам продолжила: «Николай Алексеевич в этом произведении говорит именно о предрасположенности общества к бунту. Бессмысленному и беспощадному» и дальше объяснила мне, чем руководствовался великий поэт, создавая этот вирш.

Оценка четыре. Свободен...

* * *

Преподаватель политической истории был старым, лысым и нудным. При мощном волевом усилии слушать его можно было минут десять, затем срабатывал защитный клапан и мозг отключался. Не так давно дядя впихивал в головы студентам ещё и историю КПСС, но злые демократы этот хвостик гидры отрубили...

Я прогулял ВСЕ его лекции. Весь первый курс. Благо, пары дедуся проходили для всего потока, а не для одной группы.