Байки. Часть 1

А последний месяц из лицея юноша возвращается бледный и уплывающий в иные реальности – нагрузки реально нереальные, я бы вообще давно мозгами вскипел и сыпью покрылся. Частенько даже не разговаривает, молча ползет в комнату отлеживаться. Часик на «прийти в себя», в полпятого обед, а в шесть уже к дополнительным преподавателям и прочим репетиторам. И вот в один из дней пришкрябывает полумертвая детинушка домой и молча бредет к себе. Бесплотным призраком периодически передвигается по квартире, полы поскрипывают, значит, живой. И тут я слышу дикое-дикое ржание. Вскоре в зал вваливается мое чадо, держа в руке бритву, и сползает по косяку от смеха. И что-то не то у него с лицом, не так что-то...

Мальчик решил побриться. Зашел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Встряхнул баллончик с пеной. Выдавил на ладонь. Нанес пену на лишнюю растительность на лице. Взял в руки станок, собрался брить. И тут понял, что лишней растительностью измочаленный учителями мозг посчитал почему-то брови. Вся пена – на бровях, такой себе Дед Мороз...

Вовремя остановился. Надо сделать несколько выходных. Явно, пора.

* * *

О женской эмпатии и корректных формулировках.

Гуляю со Светой по городскому парку. Навстречу медленно бредет всхлипывающая девушка лет семнадцати. По внешнему виду, попыткам сквозь слезы рассмотреть что-то в телефоне и ряду неподтвержденных догадок, предполагаю, что девушку только что посетила несчастная любовь.

Не решаюсь высказать какое-либо сочувствие ей в лицо, но когда она проходит мимо, выпускаю в воздух мысль.

— Не плачь, глупенькая! Ну, козел, случается. У тебя еще сто таких будет…

Иду дальше и чувствую прожигающий ухо взгляд жены. Ревнует, что ли?! Поворачиваюсь.

— Что?!

— Виталь… На фига ей еще сто таких козлов?!

Черт. А ведь точно!

* * *

Любимая жена ругается на продавщицу, всучившую ей некачественный пинцет. Мол, я же ее спрашивала.

Ну что ты ругаешься?! Я в ночном ларьке тоже алкоголем торговал. И даже советы давал, хотя ничего не пробовал. А что делать?!

— Ты-то ладно! Ты – не пьешь!

— М-м-м-м-м-м?!

— Но у нее-то брови растут!!!

* * *

Месяц назад сумел заставить себя снова выйти на «Тропу Здоровья». Год сам себя уговаривал, что надо, но сумел. Теперь бегаю… Ну, как бегаю… Полкилометра неспешно перебираю ногами, собственным хрипом заглушая музыку в наушниках… Потом подтягивания, брусья, такое… Скорее для успокоения совести, чем для силы и мощи…

И вот, осилив очередной пятничный забег (метров на 50 больше, чем в среду, и на 100, чем в понедельник), устало иду, страшно гордый собой с языком на плече, в сторону турника.

И тут меня обгоняет шапочно знакомая девица – маленькая, славная, мать троих детей – и на крейсерской скорости уносится куда-то за горизонт.

— Вот молодец, – понимающе киваю головой, – тоже бегает! Как я!

… Вчера узнал, что она пробежала марафон. Сорок два километра… Четыре с половиной часа скорости без остановок… Пришла сороковой из 1200 участников…

Почти как я, да…

Надо сегодня на раз больше подтянуться, что ли….

* * *

— Ма, может, пользуясь тем, что у меня вкус и нюх пропал, мне начать есть что-нибудь полезное?!

— Ну, хочешь, я тебе брокколи сварю?!

— Мама! Ну, я же не ослепла!!!

* * *

Папа рассказывает: «Работал я тогда на алюминиевом (имеется в виду КРАЗ – Красноярский алюминиевый завод). Пришел с обеда, принес бутылочку кефира с зеленой крышечкой, поставил на угол ванны электролизера. И когда поворачивался, телогрейкой зацепил. Тут время остановилось. Я еще только краем глаза вижу, что бутылка соскальзывает в ванну, заполненную расплавленным металлом, а ноги меня уже разворачивают и несут... Рвануло, аж уши заложило. Огненные капли во многих местах попрожигали телагу, спецовку, кожу на спине, все стало как дуршлаг – в мелкую дырочку. И потом полсмены материло меня всеми словами, потому что окалину пришлось снимать со всех поверхностей, включая стены и потолок...»

* * *

Когда я, будучи студентом, раз в полгода возвращался домой, мне очень нравилось, что за это время в моей комнате ничего не изменилось: на стенах висят те же дурацкие плакаты с Брюсом Ли и Цоем. В шкафу стоят всякие пацанские безделицы, начиная от патронов, заканчивая сборными моделями самолетов.

Во-первых, я ощущал себя этаким Шерлоком Холмсом, для которого в отдельно взятой квартире мамой был создан однокомнатный музей имени меня. Во-вторых, перебирая в руках эти детские мелочи, я осознавал, что повзрослел, ценности изменились, и теперь всякие коллекции стеклянных шариков вызывают только добрую усмешку...

...Зашел в комнату к приехавшему перед сессией на недельку сыну. Стоит перед открытым шкафом, перебирает солдатиков. Клево…

И пусть в его отсутствие его комната – это и мастерская, и сушилка, и склад постиранного белья. Главное за день до приезда – вернуть все, как было. Музей имени своего ребенка…

* * *

Ну, вы же знаете украинский февраль? Это когда на газонах лежат почерневшие сугробы, а посреди двора стоит огромная лужа...