Байки дедушки Шао Мэя

С далёких гор бежит ручей,
Он как отражение Небес,
И в нём, как в небе облака,
Плывут куда-то вдаль лепестки сливы.
Вот так же вдаль плывут мои надежды
И исчезают за поворотом.
С каждой исчезнувшей надеждой
Становится легче и светлей мой дух.

Отзвучал последний аккорд песни, и наступила долгая тишина.

* * *

Комментарий Шао Мэя: *)

«Потом Шао Мэй засмеялся и смеялся так до тех пор, пока не упал обессиленным. Смех его, говорят, слышали в городе, но подумали, что это, наверное, сошла снежная лавина, а другие сказали, что это смеялся сам господин Яньло-ван{9}.

Яньло-ван.

Только вот до сих пор никак не пойму – над чем же так хохотал этот старый дурень? Или, может, он решил, что смех без причины – признак Просветления?»

* * *

*) «Кстати, видел я недавно этого Шао Мэя. Так вот – он до сих пор смеётся. Особенно, когда снегопад» (прим. ред.)

ИСТОРИЯ 16.

Сидел однажды Шао Мэй на крыше своего дома и смотрел туда, где в необозримой дали чуть виднелись, все в синеватой дымке, Великие горы. Пришли ему в голову такие стихи:

Далёки тайшаньские горы,
Все покрыты синим туманом.
Сижу в красивой беседке
На крыше старого дома,
Любуюсь дивным пейзажем.

Если Великие горы

Отсюда песчинками вижу –
То я вижусь горам, как ничто…

Шао Мэй записал эти стихи, а после показал одному своему знакомому – молодому человеку, которому всё казалось, будто окружающие не замечают его талантов. Молодому человеку стихи понравились. Вскоре он, окрылённый, успешно сдал экзамен на вторую кандидатскую степень – цзюйжэня{10}, а после получил должность писца при ямыне.

Шао Мэй же после этого, как говорится, опустил штору, удалясь из мира людей. Было ему в ту пору тридцать два года.

Пу Сунлин (наст. имя Ляо Чжай), автор «Лисьих чар» – носил звание цзюйжэня.

* * *

Комментарий Шао Мэя:

«Надо ли говорить, что молодой человек абсолютно ничего не понял ни в стихах, ни то, что хотел ему сказать стихами этот почтенный идиот Шао? Воистину – далёки горы Тайшань{11}…»

Гора Тайшань.

ИСТОРИЯ 17.

Однажды к Шао Мэю привели сумасшедшего и попросили вылечить. Шао Мэй согласился, но при условии, что его оставят с больным наедине.

Целый день монах наблюдал за сумасшедшим, а тот, не обращая внимания ни на кого, сидел на одном и том же месте в совершенной позе Будды и раскачивал головой. Делал он это так долго, что постепенно вошёл в транс.

Шао Мэй, заметив это, выждал ещё немножко, затем незаметно достал из-под своей циновки кэйсаку{12} и, тщательно рассчитав силы, ударил ею по макушке сумасшедшего.

Вот как раз у наставника в руках – кэйсаку.

У одержимого сразу раскрылись глаза, взгляд прояснился. Увидев монаха, выхватил у него из рук бамбуковый кэйсаку и в ответ, что есть силы, огрел того по голове. Затем, растерянно посмотрев вокруг, недоумённо спросил, где он находится.

«Твоё путешествие закончилось», – проворчал Шао Мэй, потирая свою ушибленную макушку. «Можешь ступать домой. Только в следующий раз, когда соберёшься в дальнюю дорогу, найди себе хорошего попутчика».

* * *

Комментарий Шао Мэя:

«Шао сам был тогда, как сумасшедший – вылечил человека, так спрячь своё озаряло подальше, так нет ведь: рот раскрыл и смотрит… Дождался, пока из самого чуть мозги не вышибли!..»

ИСТОРИЯ 18.

Иероглифы, означающие «у-вэй».

Однажды Шао Мэй решил заняться неделанием (у-вэй{13}). После некоторых раздумий отправился он к озеру. Выломал в ближайших кустах толстенную сухую корявую палку, из бумажных полосок скрутил верёвку, к ней примотал коровью лепёшку.

Расположился поудобнее на валуне и стал то закидывать свою «удочку», то вытаскивать её из воды. Положит лепёшку на горячий от зноя камень, подождёт, пока подсохнет, проверит, цела ли верёвочка, и снова забрасывает в воду…

В скорем времени случился на берегу некий человек. Увидел он Шао Мэя, решил, что тот дурачок, и захотел его уму-разуму поучить.

– Разве же так удочку делают? – начал он важным голосом. – Надо взять длинный бамбуковый хлыст, который гнётся и не ломается…

Человек сделал паузу, ожидая возражений. Ободрённый молчанием, он продолжил:

– Кто же из бумаги делает верёвку? Надо взять тонкую шёлковую нить – она прочная, и в воде её не видать…

Шао Мэй безмолвствовал. Вдохновлённый, человек стал дальше излагать свои поучения: