Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

Я еще подумал: к чему этот второй диплом? У нас хорошая, интересная работа. Родственники, знакомые, репутация. Все знают, чем мы занимаемся на службе и что делаем дома. И как бы это выглядело, если бы мы, специалисты по цветным металлам, начали б хвастаться дипломом врача. Да еще хирурга.

И тут мне в голову пришла одна мысль…

Громадным усилием воли и напряжением всего организма мне удалось ее погасить и забыть.

Государева служба

Получение диплома изменило жизнь Владимира Ильича. Неожиданно для многих он устроился на государственную службу — помощником судьи.

— Испугался посадок, — шептали завистники.

На самом деле так и выглядело. Кружок он не бросил, но заметно охладел к нему и появлялся лишь за деньгами.

Соратники терялись в догадках. Что все это значит? И что будет дальше? И мало кто обратил внимание, что после выхода из тюрьмы Владимир Ильич побывал на родине, в Симбирске.

Мама, конечно, постарела, но оставалась по-прежнему бодрой и энергичной.

Сын вручил ей деньги.

— Вот, купи младшим что-нибудь сладенького.

— Спасибо, Вова, — обрадовалась Мария Александровна.

Она поняла все правильно: дело не в деньгах — она не бедствовала, — дело в подарке. В том, что сын стал взрослым человеком, самостоятельно зарабатывает. И зарабатывает прилично, раз выделяет на подарки. И вообще: он на правильном пути.

— А я хочу тебе тоже кое-что подарить!

Она вышла в другую комнату и возвратилась с небольшим сундучком, обитым железом.

— Ты можешь теперь хранить свои сбережения в надежном тайном месте, — сказала она, передавая сундучок. — А ключик повесь на цепочку и носи на шее.

— Спасибо, мама!

Владимир Ильич с чувством поцеловал родительницу в щеку.

— И еще: я бы посоветовала тебе потрудиться на государственном поприще.

— Зачем, мама? Ведь государство, как аппарат насилия и принуждения, мы, марксисты, непременно уничтожим.

— А если люди продолжат грабить, воровать, убивать? Как их наказывать?

— По закону.

— Правильно. А за его исполнением должны следить специальные службы: полиция, прокуратура, суд.

— Пожалуй, ты права.

— И учти: сразу везде хорошо не сделаешь. Если в одном месте будет хорошо, туда побегут из других мест, где плохо. А на всех хорошего не хватит.

— И что это значит?

— Свое надо защищать. Нужна и граница, и армия.

— Выходит, и после революции государство сохранится?

— Обязательно! И, если ты хочешь им руководить, иди на государственную службу и посмотри, как это все устроено и работает.

— Я подумаю, мама, — пообещал сын.

— Вот и спасибо. Хочешь, я принесу тебе кусочек вкусной домашней брынзы?

— Это же еврейская еда!

— Здесь тебя никто не увидит.

Мама ласково погладила по кудрявой голове своего революционного отпрыска.

И он последовал ее совету.

Государственная служба не глянулась ему сразу.

Прятаться и маскироваться было не нужно. Но платили немного. Клиенты несли. Но деньгами редко. В основном продуктами — куренком, яйцами, шматком сала. Или материалом — сатином, сукном.

Работать зато приходилось как проклятому — с девяти до шести. После обеда спать не давали. И, если опоздаешь или уйдешь пораньше — ругались.

Выслушивать приходилось чужое, а не говорить самому. И это чужое требовалось записывать. Даже когда не хотелось.

В общем, не работа, а бесконечная гребля на галерах.

Да и сама судебная система прогнила насквозь. В ней царили несправедливость и беззаконие.

Муж избил жену. Она заявила. Он изверг, рукоприкладчик. Его нужно расстрелять или впаять пожизненный срок, чтобы другим было неповадно.

А судья его отпускал:

— Ну, сорвался мужик. У него семеро по лавкам. Посади — семья по миру пойдет.

Или поймали воришку — малолетку. Спер с лотка сразу аж четыре пирожка с ливерной колбасой.

— Господин судья, — горячился в совещательной комнате Владимир Ильич. — Он же профессионал. Он же двумя руками хватал. Нужно изолировать его от общества.

А судья выносит условный срок:

— Он же от бедности, с голодухи. Определи его в тюрьму, он же с ворами и бандитами споется. Законченным разбойником из тюрьмы выйдет!

Отвращение к судебному делу у Владимира Ильича все накапливалось, накапливалось. В один прекрасный день он посчитал, сколько заработал на службе, сравнил с кружковскими доходами. И глубоко задумался.

Марксистский кружок не только давал веру в светлое будущее, но и приносил побольше денег в настоящем. Правда, постоянно угрожал тюрьмой. А деньги хороши не сами по себе, а полученными от них удовольствиями.

Посему необходимо было отделить деньги из кружка от самого кружка. И когда такое решение нашлось, Владимир Ильич немедленно ушел из суда.

Революционный веник

Пока Владимир Ильич занимался государственной деятельностью, дела в кружке заметно ухудшились. Обнаружилось, что пролетариев стали растаскивать по другим кружкам. Все понимали, пролетарии — это сила. И каждый норовил этой силой воспользоваться.

Когда Владимир Ильич вернулся в свой кружок, лица его соратников были похожи на октябрьское небо — хмурое и пасмурное. И глаза их горели голодным блеском.

— Что будем делать? — выразил общее настроение матрос-партизан Железняк.