Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

За газету к тому же можно взять маленькую денежку. Тут взял, там взял — вот и доход. То есть от газеты со всех сторон выгода.

Потому за границей русские марксисты сразу же взялись за издание газеты.

Название ее, помня свой сибирский опыт, Владимир Ильич предложил лично:

— Давайте назовем ее «Искрой»

— Почему «Искрой»? — удивились соратники.

— Потому что из искры возгорается пламя.

— Тогда может лучше назвать ее «Спичка»? Или «Огниво»? — предложил Троцкий. — Для разжигания огня это надежнее. И ближе к жизни.

— Логично, — одобрили соратники. — Спички и огниво можно безбоязненно носить прямо в кармане. А для искры потребуется специальная металлическая коробочка.

— Архиневерно! — возразил Владимир Ильич. — И абсолютно оторвано от реальности.

— Почему?

— У нас в России печное отопление.

— Это так.

— Если каждый пролетарий начнет растапливать печь нашей газетой, он сразу же убедится в нашей революционной правде — из «Искры» возгорится пламя. И повернется в нашу сторону.

— Здорово! — воскликнули потрясенные его доводами соратники.

— Я мог бы ее редактировать, — скромно предложил себя в печатные начальники Троцкий.

— Нет, нет! — возразили ему марксисты. — Пусть им будет автор столь замечательного названия.

— Я согласен, — подтвердил Владимир Ильич.

— Хорошо, — не стал спорить Троцкий. — Тогда я займусь вопросами доставки.

— Это пожалуйста, — одобрили остальные.

Владимир Ильич быстро освоил новое дело. Он стал заполнять газетное пространство своими статьями. Подключил и супругу. Их имена не сходили с языка у марксистов. Как и предполагалось, газета несла хоть и не большой, зато постоянный доход.

Троцкий организовал целую курьерскую службу по доставке почты в Россию. И регулярно сдавал Владимиру Ильичу выручку, которую он прятал в мамин сундучок.

Довольны были все. И особенно Троцкий, который ходил веселый и даже распевал песни.

Это внушало тревогу. И предчувствия Владимира Ильича вскоре оправдались…

Грач — птица темная

Перевозка партийной литературы в Россию до поры до времени шла четко и бесперебойно. Пока не случилось страшного события — убили одного из лучших экспортеров — Николая Баумана.

По внешнему облику он был черняв, за что получил соответствующую кличку — Грач.

В честь него назвали и улицу, и станцию метро, и даже целый район в Москве.

Казалось бы — за что? За какие заслуги? Почему такая честь? Перевозчик-то он был не один.

А потому, что трудился он по-особому — бесплатно.

И деньги, вырученные от продажи, все до копейки сдавал.

Тут появляются вопросы: он что — такой убежденный марксист был? Или сильно на будущее заложился? А может пролетарский вождь его внутреннюю сущность не постиг?..

Жил Грач в России. У соседей по дому слыл человеком обеспеченным. И одевался хорошо, и барышень к себе недешевых приводил. Считалось, что он работает ревизором на железной дороге, чем и объяснялись его частые отлучки.

И было бы все шито-крыто, и продолжалось дальше, если бы однажды, выпив, он не проговорился о своих занятиях соседу. Похвалился, что марксист, возит подпольную литературу, и сейчас имеет неплохо, а после революции непременно станет министром печати, связи и всего железнодорожного сообщения.

Сосед Баумана, человек мелкий и завистливый, трудился на ниве канализации и ничего замечательного ни в его настоящей, ни в будущей жизни не ожидалось.

Зря Грач так раскрыл душу. Хоть и соседу.

Тот по доброй российской традиции решил революционера сдать, а его дело перехватить самому. Тем более что выглядело оно простым и доходным.

Он донес на Баумана в полицию. И того задержали прямо на вокзале с рюкзачком.

— Ну, что у тебя в сумке? — грозно спросил его пристав в околотке.

— «Манифест коммунистической партии», — не стал отпираться книгоноша. — Чтение для молодежи.

— Ну-ка, показывай свой «Манифест…», — потребовал полицейский чин.

— Пожалуйста!

Бауман аккуратно и не спеша развязал рюкзачок и передал верхнюю книжку правонарушителю.

— Так, так!.. «Манифест коммунистической партии», — по слогам прочитал пристав. — А ну-ка, ну-ка!

Он открыл книгу и тут же поперхнулся и закашлялся. Слюнявя палец, он осторожно перелистал несколько страниц и сделался красным как кумачовый, революционный стяг.

— Конфискуется! — объявил он, кладя руку на книжку.

— А остальное? — осведомился марксист.

— А с остальным — убирайся вон!

— Понял.

Грач стал неторопливо завязывать рюкзачок.

— Иван! — позвал пристав помощника. — Веди сюда Лукерью из КПЗ. Хочу с ней побеседовать. А ты, чернявый, проваливай быстрее! И больше мне на глаза не попадайся!

Несчастный сантехник, не дождавшись нужных результатов, мало того, увидавший соседа на свободе, разъярился, рассвирепел и побежал жаловаться вышестоящему полицейскому начальству.

Пристава вызвали в управление.

— Рассказывай!

— Что?

— Все! Революционера задерживал?

— Так точно!

— Литературу запрещенную у него отбирал?

— Отбирал.

— Всю?

— Одну штуку.

— Почему одну?

— Это не имеет отношения к революции. Это «Манифест коммунистической партии».

— Что? Так ты читал?

— Просматривал.

— Один?

— С одной.

— Распространял?

— Только показывал. Она неграмотная, из деревни.