Байки Красной Шапочки

– Если вы все чувствовали себя так, то почему сейчас я плохиш? – поинтересовалась Сабрина.

– Потому что мы ошибались, как сейчас ошибаешься ты. Канис раз за разом доказывал, что ему можно доверять. Он спасал наши жизни миллион раз, и никогда никому не позволял поднимать руку на мою маму. Он был самым лучшим другом, какого она когда‑либо имела, и хорошим другом для меня. Когда Бармаглот убил отца, Канис вырыл могилу. Я был подавлен тем, что случилось, и винил себя, так что даже не остался на похоронах. Я решил уехать. – Дядя Джейк откинулся на стуле, вспоминая. – Канис ждал меня на краю города, он молил меня остаться. Говорил, что семья нуждается во мне, но я не слушал. Говорил, что знает, что я вернусь, и что будет наблюдать за семьей для меня до моего возвращения. Затем он обнял меня.

– Да ладно! – не поверила Дафна.

– И это были самые неудобные объятия в моей жизни, но я знал, что оставляю семью в хороших руках. С тех пор я никогда не говорил плохо о Канисе, и никогда не буду.

– Прекрасно, но ты бы видел его. Он сам говорил оставить его в покое, – заметила Сабрина.

– Да, он уже ни на что не надеется, но не моя мама, вот почему она разозлилась на тебя, малышка. Ты отказалась от него. Она хочет, чтобы ты верила в него, как и она, но ты не веришь. Это разбивает ей сердце. Слушай, я пришел сюда не для того, чтобы читать тебе нотации. На самом деле начальник дала разрешение на освобождение, – сказал он.

– Бабушка до сих пор злится? – спросила Дафна.

– Скажем так, в последний раз, когда я видел ее такой, вашего отца и меня поймали, когда мы превратили учительницу в козу при помощи волшебной палочки. Мисс Юнгер почти съела собственный стол, прежде чем мама заставила нас превратить ее обратно… Но сейчас ваша бабушка считает, что вы двое можете помочь мне.

– С чем же? – поинтересовалась Сабрина.

– С поисками нашей неуловимой Златовласки, – ответил он, указывая на коридор.

Спор резко был забыт, и девчонки выбежали в коридор, желая помочь дяде найти таинственную леди. Зерцало уже ждал их, когда они появились.

– Зерцало, покажи девочкам, что только что показывал мне, – попросил дядя Джейк.

– Джейк, ты же знаешь, как это работает. Магию активирует рифма, – ответил Зерцало.

К отражению подошла Дафна.

– Ах, Зерцало дорогое,

Сделай дело нам благое,

Девушку ты нам яви,

Златовласку покажи.

Зерцало нахмурился.

– Что? – спросила Дафна. – Это рифма!

– Да ты что! «Яви» и «покажи» не рифмуются.

– Но почти же!

– А ритм? Грамматика чудовищная!

– Слушай, нужна поэзия – почитай Майю Энджелоу, – вспылил дядя Джейк. – Просто покажи Златовласку.

Лысый мужчина нахмурился, но выполнил просьбу. На серебряной поверхности появилась Златовласка, которая стояла на балконе второго этажа роскошного отеля. Сзади нее, сквозь стеклянную дверь, Сабрина разглядела кровать королевских размеров с балдахином и выглядящий дорого антикварный комод. Вверх по балкону вилась лоза, а внизу по воде, испещренной солнечными зайчиками, плыли лодки. Златовласка, казалось, засияла, когда лучи солнца упали ей на лицо.

– Она милашка, – заметила Дафна.

Дядя Джейк усмехнулся.

– У вашего отца всегда был потрясающий вкус на женщин, хотя я никогда не понимал, что они находили в нем.

Сабрина обернулась посмотреть на своего спящего папу. Судя по тому, что ей удалось узнать, Златовласка встречалась с Генри до того, как тот встретил маму Сабрины. Ей говорили, что они были по уши в друг друга влюблены, но трагедия, убившая дедушку Базиля, разлучила их. С помощью дяди Джейка Златовласке удалось уехать из Феррипорт‑Лэндинга – это был первый вечножитель, который покинул город за двести лет. Вскоре уехал и Генри и начал новую жизнь в Нью‑Йорке, без вечножителей. Там‑то он и встретил маму девочек.

Златовласка оказалась не совсем такой, какой представляла себе Сабрина. Она почему‑то считала, что таинственная вечножительница похожа на маму, Веронику, но они кардинально отличались друг от друга. Златовласка была молодой – почти юной – и в глазах ее читались вечное удивление и любопытство. Она всегда была одета в платья и всегда с идеальной прической. Мама Сабрины была черноволосой женщиной, которая легко могла быть королевой красоты, но особо не заморачивалась. Она предпочитала синие джинсы и тапочки, бейсбольные кепки и солнцезащитные очки. Сабрина понимала, что сравнивала двух женщин, и от этого предательства в ее сердце отдавало болью. Ее отец однажды мог любить странную вечножительницу, и Златовласка могла быть миленькой, но она не была Вероникой Гримм. Сабрина считала, что ее мама была лучшим, когда‑либо случавшимся с ее папой.

– Я за ней со вчерашнего дня наблюдаю, – сказал дядя Джейк. – После ее маленького путешествия в пустыню она поехала в аэропорт и прыгнула в самолет. Не могу сказать больше, но казалось, что она торопилась. Она даже сумки не проверила.