Байки негевского бабайки. Том 2

Оставшись тем же остроумцем, что и был

Джонатан Свифт серьёзен и строг

Знает он с кем скоротать вечерок.

Ванесса, а может быть Стэлла

допустят, конечно, до тела.

А чтобы избегнуть скандальной молвы

обязан быть чуть эксцентричен, увы!

В провинции даже священник

своей репутации пленник.

Пр:

Еще Британия не правила морями,

но герцог Мальборо уже спустил пары,

а настоятель Свифт в провинциальном храме

творил добро и создавал миры.

Джонатан Свифт конечно же бритт,

но каждый ирландец его боготворит

Никто вам не выдаст секретов

кто автор опасных памфлетов.

И врач Гулливер всенародный герой

Над еху смеются и плачут порой

Романы читает Европа

А критик зовёт мизантропом.

Пр:

Еще Луи, который с номером пятнадцать,

маркизу Помпадур не бросил на диван

а по другим мирам уже ушел скитаться

творец миров, почтенный Свифт, декан.

3.16 Век железа и пара

песенка

В век, когда понятия "слово" и "честь"

не утратили вес

шлялся по Земле, а зачем – бог весть,

беспокойный бес.

Сеял лебеду меж колосьев ржи,

соблазнял правителей призраком славы,

обещая новые рубежи,

честь средь королей.

Ветром рвал и путал снасти ветрил,

ссорил и дурил мировые державы.

Может сам не ведал он, что творил,

по натуре своей.

А царил над миром газетный лист

задавая тон.

И писал статьи скромный журналист

Пьер-Жозѐф Прудóн.

Он ниспровергал королей и закон,

и тряслись фундаменты и колонны

от горячих выдохов в унисон

паровых машин.

Пароходы вспенили воды рек,

встали горы угольных терриконов

и ручьями тек посеревший снег

с Альпийских вершин.

Может в шестеренках часов мировых

накопилась грязь

многим горечь слов чудаков двоих

по душе пришлась.

Комкались под жаром юных тел простынѝ,

души вверх взлетали от полночный поллюций,

жертвенный огонь в душах бунтарей

жег до сладких мук.

Абсолютной власти последние дни

корчились в предчувствиях революций

и балансы банков росли быстрей

чем китайский бамбук.

Возгорался мир как соломы снопы.

Видно неспароста

У основы веры подгнили столпы

вскрылась нагота.

Век двадцатый призраком крался из тьмы.

Распахнулось небо для дерзких полетов.

Звали звезды к счастью: "Приди и возьми

хоть простак, хоть мудрец!"

А на смену ужасам оспы-чумы

приходили газы и пулеметы.

Люди оставались все так же людьми.

Хохотал Творец.

Но все так же с тяжких осенних туч

тек прозрачный сок,

А с барханов тёк, легок и сыпучь,

на ветру песок.

Как все все десять тысяч растаявших лет

пас пастух овец и костры согревали,

и рождались дети в полуночный час

и был сладок мёд.

Обещал всем людям надежду рассвет

что конец сегодня натупит едва ли.

Новый Искупитель придет не сейчас

Мир еще поживёт.

3.17 Капричос

"Сон разума рождает чудовищ" (Франсиско Гойя)

Гнили у причалов каравеллы,

и имперский гонор был забыт.

Гордая Испания старела,

позолотой прикрывая стыд.

Промотав богатое наследство

и скупив запасы всех аптек

старая карга не без кокетства

ожидала в гости новый век.

Тараканы бегали в покоях

пахли пылью бархат, шелк, виссон.

Разум спал. И лишь Франсиско Гойя

видел чудищ через этот сон.

И зажав резец привычно в руку,

наплевав на стразы миражей,

обличал двуличье, лень и скуку

лицемерных и тупых ханжей.

Бесполезных, глупых, беззаботных

гибнущих из-за пустых страстей…

Он судил их, чудищ и животных,

скрытых под личинами людей.

Он еще наивно верил в разум

что способен исцелить калек…

Так "Капричос" стали парафразом,

эпитафией на уходящий век.

Век галантный стыл недвижным трупом.

Символом грядущих страшных бед

сталь и пар по желобам и трубам

мощною волной лились во след.

Забывалась ночь средневековья.

Призраки рассеялись к утру.

Третье молчаливое сословье

обретало голос не к добру.

Рвался Ад из алых домн утробищ

Пароходы выли в унисон…

Ум неспящий создавал чудовищ

в сотни раз страшней, чем всякий сон.

3.18 Napoléon Bonaparte

Не ведая сраму, не зная позору,

Не в сказке какой, не во сне, наяву,

Однажды, в студёную зимнюю пору,

Нельзя, император, ходить на Москву.

Тамбовские волки там бродят дозором,

Там лыжи Мороз с бодуна навострил,

И бабушка с дедушкой ложат с прибором

На всех Тараканищ, акул и горилл.

Там страшная VODKA течет как водичка

И в пушку вам Пушкин засунет фугас.

Там курочка Ряба снесет вам яичко,

А будете гавкать, так оба зараз.

В Европе вам скучно без нефти и газа

Но Drang, что nach Osten испортит вам фарт:

пристанет непруха (такая зараза).

Сидите в Париже, месье Бонапарт!

3.19 Королевский опыт

Жил король английский Карл Первый .

Добрый семьянин, и франкофил.

Католичкой и французской стервой

Карлову жену народ честил.

И хоть Карла признавали милым,

(чистых был кровей интеллигент)

Все же голову ему срубили

Очень подходящий был момент.

Были то ли смуты то ли войны,

Ошибиться в том немудрено

Хоронили корля достойно

И забыли б мы об этом, но…

Жил Луи под номером шестнадцать.

Тихий, добрый и не сибарит.

Мог такой замок с ключом забацать,-

Хрен хороший слесарь повторит.

А в душе Луи сама невинность,

хоть целуй, а хоть пиши романс.

На беду он исполнял повинность

короля игривой la belle France*

(Ля бэль Франс – прекрасная Франция)

Он любил жену,– Антуанетту

Австриячку, что совсем беда.

Не любил народ ее за это