Бакарди и долгая битва за Кубу

молчаливо подтолкнув их к убеждению, будто если они выкажут готовность к

сотрудничеству, правительство с меньшей вероятностью склонится к социализму. Как-то

раз в интервью, вспомнив, сколько банкиров и бизнесменов пришли поприветствовать его

в первые дни после триумфа, поскольку рвались показать, что хотят помогать революции,

пошутил: «Я решил: «Пусть думают, что хотят. Чем больше они будут уверены, что на нас

можно рассчитывать, тем сильнее удивятся».

К лету 1959 года Кастро, продолжая подчеркивать, что он не коммунист, начал

нападать на всех, кто выражал тревогу по поводу коммунистических течений в его

правительстве. Когда президент Мануэль Уррутия в середине июля сказал в

телевизионном интервью, что «коммунисты причиняют Кубе колоссальный вред», Кастро

был в ярости. Он тщательно рассчитал следующий шаг – объявил, что уходит с поста

премьер-министра, и в четырехчасовой речи, которую транслировали по телевизору,

безжалостно клеймил Уррутию, утверждая, что тот сфабриковал коммунистическую

угрозу на Кубе, чтобы дать США возможность вторгнуться на Кубу и подавить

революцию. Кастро, который всего за полгода до этого клялся, что «передает всю власть»

Уррутии, теперь заявлял, будто президент не оправдал доверия настоящих

революционеров, так как отказывается поддерживать их инициативы.

Эффектная речь по поводу ухода в отставку была чистой воды политическим

спектаклем – Кастро не собирался отказываться от власти. Услышав, как он громит

Уррутию, тысячи разгневанных кубинцев сошлись к президентскому дворцу – как и

предвидел Кастро – и потребовали импичмента. Не прошло и нескольких часов, как

президент подал прошение об отставке и укрылся в доме друзей, страшась ареста или

даже казни. Но Фиделю этого показалось мало. Останется он у власти или нет, заявил он,

решать «кубинскому народу» - он имел в виду тех, кто должен был прийти на

демонстрацию 26 июля. Только тогда, под одобрительный рев толпы, Кастро объявил, что

подчиняется «воле народа» и по-прежнему будет премьер-министром. «Вот она,

подлинная демократия!» - воскликнул он, воздев руки. Как и в случае с демонстрацией в

поддержку расстрелов, которая состоялась за полгода до этого, Кастро показал, что ему не

нужны выборы, чтобы консолидировать власть, - он мог укрепить свою позицию и

сокрушить врагов, просто мобилизовав толпу. Этот прием у Кастро был общий со всеми

диктаторами в мире.

Однако многим наблюдателям представлялось, что демонстрации на Кубе

принципиально отличаются от фашистских маршей в Испании при Франко, в Италии при

Муссолини, в Германии при Гитлере. На Кубе это были веселые праздники, куда матери

приносили младенцев и где все смеялись и пели – в том числе песенку в честь Фиделя со

словами «Наш Фидель, наш Фидель, здравствуй, наш Фидель» на мотив «Jingle Bells».

Бесспорно, Кастро был тираном, твердо намеренным искоренить всех несогласных и

утвердить абсолютное владычество, однако он и его союзники прилагали также усилия и

для борьбы с коррупцией, и для улучшения жизни простых людей. Например, гаванская

муниципальная администрация выстроила в 1959 году 38 новых школьных зданий – за

сумму, которая в прошлом году ушла на взятки.

Даже те кубинцы, которых огорчала авторитарность Кастро и его левые идеи, не

утратили веры в то, что эти тенденции вскоре сойдут на нет. В июле 1959 года в «Уолл-

Стрит Джорнал» была опубликована статья о «забуксовавшей» кубинской экономике, где

цитировалась «философская школа… предполагающая, что если экономика окажется в

крайне тяжелом положении, господин Кастро будет вынужден придерживаться более

умеренной экономической политики, чтобы не допустить полного коллапса». В семье

Бакарди никто не видел причин для паники. Даже при тревожном политическом

положении деловы перспективы были самыми радужными. Пепин Бош сказал в

телевизионном интервью, что пиво «Атуэй» в последний раз продавалось так хорошо в

1952 году.

* * *

В марте 1959 года директор алкогольной империи «Сигрэм» Ноах Торно посетил

Боша в штаб-квартире «Бакарди» в Гаване, надеясь заинтересовать его деловым

партнерством. Как объяснял Бош впоследствии Даниэлю Бакарди в Сантьяго, Торно

создал несколько проектов сотрудничества «Бакарди» и «Сигрэм» в области производства

и продажи рома и предложил, что «Сигрэм» купит у «Бакарди» 30 процентов завода в

Пуэрто-Рико. Когда Бош ответил, что завод в Пуэрто-Рико не продается, даже по частям,

Торно предложил, чтобы их фирмы совместно приобрели компанию по производству

рома «Мерино» в Бразилии либо винокурню «Серральес» в Пуэрто-Рико. Бош на все

отвечал отказом. «Я объяснил ему, что мы работаем только ради наших акционеров