Бакарди и долгая битва за Кубу

политического подхода к руководству предприятиями, за несколько месяцев до того, как

была национализирована его собственная компания. Летом 1960 года кубинские власти

экспроприировали находившийся в собственности американской фирмы завод по добыче

полезных ископаемых, и вскоре чиновник из министерства природных ресурсов позвонил

Кутильясу и попросил его дать техническую консультацию только что назначенному

директору по поводу близлежащего месторождения марганца. «На этом руднике у нас

возникли некоторые сложности с переработкой руды, - сказал чиновник. – Пожалуйста,

помогите нам».

Кутильяс работал с частичной занятостью в местном университете – преподавал

химию, - согласился выполнить просьбу чиновника, и к нему пришел новый директор

завода.

- Когда мы национализировали завод, все американские инженеры уволились, -

пожаловался новый директор, - а у нас никто не знает, что делать.

Кутильяс сказал, что не знаком с технологическим процессом переработки руды,

который применяли американские инженеры.

- Есть сотни вариантов, - объяснил он, - а у них наверняка были какие-то свои

патентованные приемы.

- Неужели вы ничего не можете сделать? Хоть что-нибудь! – взмолился директор. –

Наверное, они применяли какие-то кислоты или что-то в этом роде…

Когда оказалось, что раньше он работал помощником землемера, Кутильяс сказал,

что ничем не может помочь.

* * *

Последствия национализации стали сказываться в «Compañía Ron Bacardi, S.A.»

спустя несколько недель. Некоторые руководители и технический персонал оставались на

работе, пока обдумывали следующий шаг. Андрес Йебра, новый директор компании,

оказался более практичным, чем другие новые администраторы экспроприированных

предприятий, и попросил большинство сотрудников «Бакарди» остаться на местах. Даже

Даниэль Бакарди убеждал работников продолжать свое дело – несмотря на то, что его

самого полностью отстранили от всякого руководства и принятия решений.

- Не тревожьтесь, мы все уладим, - говорил он. – Что-нибудь произойдет. Фидель

поймет, что допустил ошибку, и все вернут назад, честное слово!

Среди работников «Бакарди», решивших на время остаться на своих местах, был

кубинец английского происхождения Ричард Гарднер, руководивший пивоварней

«Атуэй» в Сантьяго. Вскоре после национализации у Гарднера вышло столкновение с

лидером профсоюза пивоварни, который требовал, чтобы Гарднер приставил двоих

рабочих к станку, управляться с которым мог и один.

- Теперь здесь все принадлежит нам! – заявил профсоюзный деятель.

Гарднер ответил отказом.

- Неважно, кому принадлежит пивоварня, правительству или Бакарди, надо делать

все как следует, - сказал он, - а этому станку нужен только один оператор.

Гарднер был уверен, что его уволят, однако Йебра неожиданно встал на его

сторону. После того, как с Кубы уехали еще два крупных специалиста из пивоварен

«Атуэй», Йебра повысил Гарднера в должности до мастера-пивовара и уговорил остаться,

хотя прекрасно понимал, что Гарднер отнюдь не сторонник революции.

Это был судьбоносный момент. Фидель Кастро и другие лидеры революции

относились к специалистам вроде Гарднера двояко. С одной стороны, они понимали, что

стране нужны технические специалисты и профессионалы, иначе ее ждет коллапс. Если

кто-то хотел покинуть Кубу, он должен был получить в отделе военной разведки permiso

de salida – разрешение на выезд, - и тем кубинцам, которые обладали важными

познаниями в своей области, получить такое разрешение было практически невозможно.

С другой стороны, образованные и высокопрофессиональные кубинцы считались

политически неблагонадежными – они будто бы обладали «буржуазной»,

индивидуалистической ментальностью, и за это их часто высмеивали и оскорбляли.

Мануэль Хорхе Кутильяс решил, что хочет покинуть Кубу, однако в паспорте

значилось, что он инженер, а значит, вызывает дополнительные вопросы. У второго сына

Кутильяса был врожденный порок сердца, и Мануэль с женой очень хотели показать

мальчика специалисту в США. Они попытались получить ограниченное разрешение на

выезд с конкретной целью вывезти мальчика за границу на лечение. Когда Кутильясы

явились в контору в Гаване за разрешениями, Мануэль обнаружил, что на его документе

еще нет подписи. Армейский капитан, похоже, хотел еще что-то узнать.

- Сеньор Кутильяс, где вы работаете и почему хотите покинуть Кубу? – спросил он.

Кутильяс надеялся скрыть свою принадлежность к «Бакарди» и сказал, что

преподает инженерную химию в Университете провинции Ориенте в Сантьяго и что они с

женой хотят отвезти ребенка в США на консультацию кардиолога.

- Хорошо, - сказал капитан, - только вам нужно принести еще разрешение от

ректора университета.

Кутильяс выругался про себя. Ректор университета был назначен совсем недавно и

слыл пламенным сантьягским fidelista. Однако Кутильяс сохранил невозмутимый вид и