Бакарди и долгая битва за Кубу

полагалось на партизан с гор Эскамбрай как на рычаг для более масштабного движения

сопротивления против Кастро. Тогда ЦРУ решило организовать армию эмигрантов,

которая должна была следующей весной начать полномасштабное вторжение на Кубу.

Результатом была с треском провалившаяся операция в заливе Свиней в апреле

1961 года. Новый президент США Джон Ф. Кеннеди, опасаясь, что операцию сочтут

военным вмешательством Соединенных Штатов, запретил использование военных баз

США и приказал, чтобы все тренировочные лагеря располагались вне пределов США.

Едва ли не в последнюю минуту он сделал местом вторжения не Тринидад на южном

побережье Кубы, а «не такой броский» залив Свиней. Кроме того, он отменил серию

авиационных налетов, которые должны были уничтожить военно-воздушные силы

Кастро. В результате армия стала беззащитной перед воздушными атаками. Войска

Фиделя Кастро вскоре окружили вторгнувшуюся армию и взяли в плен почти 1200 из

1300 эмигрантов, сумевших добраться до берега.

Среди бойцов-эмигрантов был и Маноло Пуиг, старший брат и партнер по

олимпийской гребной сборной Рино Пуига, менеджера по продажам пива «Атуэй»,

который был арестован в Гаване в октябре прошлого года. Маноло был потрясен арестом

Рино и вызвался добровольцем в разведывательное подразделение, которое шло в

авангарде основных сил. Разведчиков, однако, быстро обнаружили, Маноло попал в плен

и был расстрелян. Рино Пуиг в тюрьме на острове Пинос получил горестные вести спустя

несколько дней – с добавлением, что Маноло не дрогнул до конца. Оставшиеся

четырнадцать с половиной лет в тюрьме Рино черпал силы в мыслях о том, как храбро

держался его брат перед лицом смерти, и впоследствии говорил, что выжил в тюрьме

только благодаря тому, что вдохновлялся его примером.

* * *

Разгром в заливе Свиней стал поворотным пунктом – и для Кубы, и для США, и

для Фиделя Кастро, и для кубинских эмигрантов, и для оппозиционеров, которые так и не

оправились от поражения. Кастро назвал нападение «вторжением, оплаченным янки», а

его провал рисовал как «первое поражение империалистов в Америке». В речи,

посвященной Первому мая, он впервые объявил, что кубинцы - «социалистический

народ» и не нуждаются в выборах. Победа Кастро в заливе Свиней еще больше раздула

его популярность на острове и настолько деморализовала силы оппозиции, что они так

никогда и не смогли бросить правлению Кастро серьезный вызов. В декабре 1961 года

Кастро, уверенный, что власть закреплена за ним, объявил, что Куба будет следовать

«марксистско-ленинской программе, составленной в точном соответствии с

объективными условиями нашей страны».

Был ли он коммунистом с самого начала? Ответа на этот вопрос нет – в основном

потому, что сам Кастро высказывался по этому поводу противоречиво. Во время прихода

к власти и примерно два года после этого Кастро настаивал, что он не коммунист, и даже

критиковал коммунистические системы. Даже летом 1960 года он утверждал, что

кубинская революция должна «вырулить между капитализмом, который морит людей

голодом, и коммунизмом, который решает экономические проблемы, но подавляет

свободы – свободы, которые так дороги человеку» (курсив автора). Подобная риторика

стяжала Кастро поддержку прогрессивных кубинцев, которые не были сторонниками

коммунизма, - например, Даниэля Бакарди.

Однако впоследствии Кастро то и дело говорил, будто всегда был в

коммунистическом лагере. В интервью 2003 года французскому писателю Игнасио

Рамоне Кастро сказал, что ко времени переворота Батисты в 1952 году уже был

«убежденным марксистом-ленинцем» и руководствовался сочинениями Маркса и Ленина

как «политическим компасом». Его младший брат Рауль раньше причислял себя к

коммунистам, однако в том же интервью 2003 года Фидель усомнился в том, что Рауль

был большим сторонником коммунизма, чем он сам. «Рауль был левым, но на самом деле

это я познакомил его с марксистско-ленинскими идеями», - сказал Кастро. Тем не менее

многие историки считают подобные заявления ревизионистской похвальбой, призванной

показать, как Фидель обманом заставлял народ думать, будто он был не таким, как на

самом деле.

Во время прихода к власти Кастро, вероятно, был слишком склонен к

индивидуализму чтобы быть хорошим коммунистом. Однако некоторые аспекты

марксизма-ленинизма ему определенно импонировали – в частности, иерархическая

концепция политической власти и отказ от плюралистического подхода. Карлос Франки,

видный участник «М-26-7» и журналист, который и сам был членом коммунистической

партии, однажды процитировал следующее высказывание Кастро: тот утверждал, что