Бахчанов

У парадной раскрасневшиеся ребятишки играли в снежки. Неподалеку дремал на облучке извозчик. Бахчанов позвонил. Ему открыли. Когда он назвал фамилию подруги Магданы, его тотчас же впустили в прихожую.

И здесь он обомлел: на вешалке висели пальто и шляпа жены. Он не помнил, как очутился в комнате, где, кроме хозяйки и двух пожилых женщин, сидели Магдана и жена. К удивлению и испугу присутствующих, он обнял жену. Сердце его сейчас было переполнено могучей жаждой жизни, острым ощущением счастья. Скромная комната озарилась для него ликующим светом. Но на лице жены он прочел попеременно сменяющиеся выражения то радости, то страха.

— Родной мой, зачем ты здесь? — с отчаянием прошептала она. — Как все это ужасно. Они же нарочно выпустили меня… — и замолчала, не в силах еще что-либо выговорить.

Хозяева квартиры обращались к нему с какими-то словами, очевидно приглашая к столу. Кто-то на радостях даже завел граммофон. Из аляповатой розовой трубы вырвался шипящий разгульный голос:

Гайда, тройка,
Снег пушистый,
Ночь морозная кругом…

Бахчанов сел. Ликующий свет для него мгновенно исчез, а радость смыло с души черной волной тревоги. Он понял все и теперь смотрел на Лару остановившимся взглядом. В ее глазах он читал невыразимую тоску. "Неужели правда? А может быть, ей только кажется? Может, виноваты нервы? Во всяком случае ради ее душевного спокойствия уйду. Переночую у Исаича…"

Не прикасаясь к угощению, он поднялся из-за стола. Одна из женщин остановила бег граммофонной пластинки. Стало тихо.

— Прощайте, — сказал Бахчанов недоумевающим хозяевам, — я должен уйти.

— Куда? Постой. Я тоже, — Лара порывисто направилась вслед за ним. Он сдержанным жестом остановил ее:

— Оставайся пока тут. Я скоро… — и, целуя ее в щеку, шепнул: — Пришлю записку…

В это время тихо продребезжал звонок. Хозяева квартиры и Магдана обменялись быстрыми взглядами. Бахчанов стиснул челюсти и оглянулся на черное окно. "Кажется, Лара права".

— Это дети, — неуверенно пробормотала Магдана. Однако никто не поднялся с места. Все смотрели на Бахчанова. Лара закусила губу, чтобы не разрыдаться. В том, что звонят не дети, а "они", у нее не было никаких сомнений. Ведь только вчера еще у фонаря напротив дома стоял неизвестный в полушубке и валенках. Он долго мерз, кого-то ожидая, и вечером исчез. Потом подъехал извозчик и тоже долго бодрствовал, уступив к ночи свой пост дежурному дворнику. А утром Лара столкнулась у самых дверей с напомаженной девицей. Та все спрашивала о каком-то портном, никогда здесь не проживавшем. Девица эта потом целый час торчала у парадной. Ясно было: враг следит.

Лару мучил не столько страх, сколько сознание, что она, против своей воли, дала врагам возможность заманить мужа в западню.

"Я виновата, вероятно, только я, — вертелась в ее разгоряченной голове неотвязная мысль. — Но разве ж я могла думать, что он явится так неожиданно и именно сюда?"

Тихий звонок повторился. Бахчанов бросил мрачный взгляд в окно. Улица была пуста. Крутила поземка. Ночью обещала быть сильная метель.

— Это дети, — повторил кто-то из сидящих, и теперь более уверенно, чем раньше. Одна из девушек бросилась открывать двери и сейчас же с ужасом отпрянула.

В прихожую вломился пристав и двое штатских с перепуганными детьми на руках. На лестнице переминались с ноги на ногу озябшие городовые.

— Господин Бахчанов, — громко сказал один из штатских, — не вздумайте угрожать нам бомбой. Здесь дети. И если вы действительно гуманный человек, то…

— Не устраивайте комедию! — резко оборвал его Бахчанов. — Бомбы существуют в вашем трусливом воображении. Отпустите детей.

Это было исполнено.

— Прошу хозяев квартиры извинить за невольное беспокойство, — церемонно сказал пристав, прикладывая платок к носу, распухшему от насморка.

Войдя в столовую, цербер внимательно посмотрел на женщин и несколько задержал свой взгляд на празднично разодетой Магдане. У нее текли слезы по напудренным щекам.

— Спокойствие, господа, — с важностью произнес пристав, подходя к столу. — Мы сейчас уйдем. Вот только маленькая формальность.

Он кивнул одному из штатских, стоящих в дверях. Тот быстро встал возле Бахчанова и ловко ощупал его карманы.

— Оружия нет, — доложил он.

— Вот и хорошо, — с этими словами пристав деловито достал из портфеля бумагу. Он нацепил на нос пенсне и, повозившись с носовым платком, приготовился писать протокол. Спутники пристава продолжали стоять у дверей, не вынимая рук из карманов.

— Ах, сколько вы нам принесли хлопот, господин Бахчанов! — пожаловался пристав, трогая пальцем острие пера. — Неприятно, конечно, и вам… Но войдите и в наше положение…

— Не оправдывайтесь. Скажите, куда отвезете?

Пристав только притворно вздохнул и стал писать.

Один из штатских ловко надел на руки Бахчанова стальные наручники. Свет померк в глазах молодой женщины, когда она увидела руки мужа скованными.