Бахмутский шлях

— С оружием ко мне! — громче прозвучала команда. — Разобраться по два, быстро.

Мы с Митькой стали в строй, нас тоже посчитали, повернули налево и шагом марш вперед. При спуске в балку догнали голову колонны. Здесь было много людей с винтовками и даже с ручными пулеметами. Шли осторожно. Говорили шепотом, и по колонне то и дело передавалась команда: «Не шуметь, тише!»

Дядя Андрей вел коня под уздцы впереди колонны. Я подбежал к нему, тронул за руку.

Он посмотрел на меня и от удивления даже приостановился.

— Дядь, это я.

— Петро? Откуда ты?

— Да оттуда, — махнул я рукой в сторону хутора.

— Это ты так меня слушаешь! Ну, погоди! А корешок твой Митька где?

— Здесь! — размахивал я радостно руками. — Здесь он!

— Ну подожди! Дай с немцами справиться, я за тебя возьмусь.

Дядины слова я почему-то принял в шутку, хотя он сердился на меня всерьез.

— Дядь, а где вы коня взяли? — спросил я.

— У коменданта лагеря отняли, — сказал он не очень ласково, и я замолчал.

Мы долго шли глубокой балкой, по бездорожью, прямо через поле. Небо впереди стало сереть — ночь кончалась. Усиливалось беспокойство.

К нам подошли человек пять с автоматами, это разведчики. Они долго что-то говорили дяде Андрею, показывая руками на светлевший горизонт. Потом по колонне передали команду: «С оружием — вперед, остальным замаскироваться на месте». Вместе с этой командой по колонне пробежала какая-то тревога: «Что впереди? Засада?» Где-то совсем недалеко рвались снаряды, постукивал пулемет.

— Петро, ко мне! — позвал дядя Андрей. — Бегом к Сергею, передай, чтоб человек двадцать с оружием прислал сюда. Да скажи, пусть смотрит в оба, а то по хвосту могут рубануть. Давай вдвоем с Митькой скачите. Сами там останетесь, ему помогать будете. Где Дмитрий?

— Я здесь, — хмуро отозвался Митька.

— Ну, вот, слышал? Давайте.

Мы отбежали несколько шагов — Митька остановился.

— Знаешь что? — сказал он. — Иди сам, а я останусь здесь. Это он нарочно отсылает нас, будто мы маленькие. Людей-то не хватает.

— А как же приказ? — растерянно проговорил я.

— Так ты иди, передашь и приходи обратно.

Я не стал тратить времени на разговоры, побежал. В самом деле, чего мы будем вдвоем бегать взад-вперед? Передам что надо Сергею и обязательно вернусь сюда.

Сергея я отыскал быстро. Он ходил вдоль рассыпавшихся в линию бойцов, отдавал какие-то приказания.

— Что там? — спросил он.

— Человек двадцать с оружием туда надо.

— Ага, похоже, начинается. Василий! — позвал он. — Бери людей и к командиру в голову колонны. Еще что?

— Еще чтоб смотрели в оба, а то могут по хвосту рубануть, — передал я слова дяди Андрея.

— Ясно. Ты куда?

— Обратно.

— Оставайся здесь, связным будешь у меня.

— Связным?

— Да, да. Идем со мной.

Я повиновался его приказанию, хотя и не совсем представлял себя в новой роли. Мы шли от бойца к бойцу, он впереди, я сзади. Бойцы кто чем мог рыли окопчики, насыпая впереди себя землю.

— Эх, лопаточек бы сюда, — жаловались они.

Но лопат не было, копали большей частью немецкими плоскими штыками.

Светало. Из конца в конец были видны кучки свеженарытой земли, за ними лежали бойцы. Они рвали траву, маскировали бруствер.

Впереди усиливалась завязавшаяся перестрелка, заработали пулеметы. В небо одна за другой взлетали зеленые ракеты — сигналы нашим.

Я с трудом удерживался, чтобы не удрать от Сергея. А когда послышалось далекое раскатистое «ура-а-а!», я не выдержал, вскочил:

— Пойду туда.

— Не разрешаю, — строго приказал Сергей.

— Пойду!

— За невыполнение приказания на фронте расстреливают. Понял? А ты сейчас солдат.

У меня слезы подступили к самому горлу от обиды: там дядя Андрей, там Митька, там идет настоящий бой, а я тут сижу.

— Дядя Андрей сказал, чтоб я вернулся, — соврал я.

— Нечего тебе там делать. Выполняй последнее приказание.

— Пойду к Митьке, — просил я.

— Подожди с полчасика, — сказал он, смягчившись. — Если тут ничего не случится, пойдешь доложишь, что у нас все в порядке. Ты же связной.

Через полчаса я бежал по балке, таща за собой длинную тяжелую винтовку за конец ствола. Отягощенные патронами карманы штанов били по ногам. Шальные пули противно свистели над самой головой, заставляли падать на землю. Казалось, что кто-то стреляет по мне. Но потом я поднимался и снова бежал дальше, втянув голову в плечи.

Над полем прокатилось снова «ура-а!» Я больше не стал кланяться пулям. Бежал напропалую вперед, будь что будет!

Когда я выскочил на бугор, стрельба затихла. Из края в край, по всему полю, рассыпались люди. Они обнимались, что-то кричали. Я понял: пришли наши!

По жнивью, как снопы, чернели трупы. Я не обращал на них внимания, мчался, словно угорелый. Но вдруг я увидел Митьку и остановился как вкопанный: он лежал на земле, уткнувшись лицом в стерню и поджав под себя ноги. Недалеко от него валялась винтовка.

Я перевернул его навзничь. Лицо его было чуть бледнее обычного, губы еще не успели потерять своей розовой окраски, в левом уголке рта багровел запекшийся комочек крови.

— Митька! — закричал я в ужасе.

Митька не шелохнулся, даже веки не приподнял. Откуда-то прилетела большая зеленая муха, села на Митькино лицо.