Бал жертв

Хлопнула дверь. Бернье услыхал резкий, повелительный, даже грубый голос, хотя его чистый и звучный тембр обнаруживал молодость.

— Лукреция, — сказал этот голос, — ты должна решиться.

— На что? — спросила она, дрожа.

— Ты знаешь… Следовать за мной.

— Когда?

— Сейчас.

— Но вы знаете, что он всюду преследует меня.

— Капитан?

— Да, он опять приходил сегодня.

— Сюда?

— О, нет!.. Туда.

— У меня в кармане пистолеты, тебе нечего бояться рядом со мной.

Бернье, стоя неподвижно за занавеской, услыхал, что Лукреция вздохнула.

— Моя милая Лукреция, — продолжал голос, пытавшийся казаться ласковым, — неужели ты наконец не полюбишь меня?

— Ах, маркиз, вы знаете, что это невозможно, — отвечала молодая девушка.

— Почему?

— Потому что сердце мое умерло.

— Сердце двадцатилетней женщины не умирает.

Бернье услыхал новый вздох, потом Лукреция продолжала:

— Маркиз, вы знаете наши условия?

— Знаю.

— Вы сделали из меня вашу невольницу, потому что вы носите имя, священное для меня. Я слыву вашей любовницей, потому что это предположение полезно нашим планам. Что за нужда! Честь Лукреции-куртизанки не дорога ни для кого…

— Лукреция!..

— Но я не смогу и не хочу вас любить. Итак, я должна идти с вами туда сегодня?

— Да.

— Хорошо, пойдемте.

— Все идет прекрасно. Наши меры приняты, мы успеем.

Лукреция опять вздохнула.

— Да поможет вам Господь! — сказала она. — Но мне с трудом верится, что муниципалитет и общины не узнали об этом.

«Ого! — подумал сержант Бернье. — Я, кажется, в центре заговора роялистов… Послушаем».

Но Лукреция, без сомнения, не хотевшая предупредить своего гостя о присутствии сержанта и, с другой стороны, может быть, боявшаяся, чтобы гость не вошел в подробности дела, вероятно, таинственного, с живостью прибавила:

— Уведите меня сейчас, я боюсь этого человека.

— Капитана?

— Да.

— Он любит тебя, как безумный, и очень жаль, что его надо щадить. Но нам невозможно поступить иначе. Пойдем!

Бернье, неподвижный и безмолвный в своем убежище, услыхал, как Лукреция отворила дверь, потом как гость переступил за порог. Тогда молодая девушка подошла к кровати и, приподняв занавесь, шепнула:

— Благодарю!

Бернье слышал, как она ушла и заперла дверь. Только при звуке ключа в замке сержант понял, что она сделала вид, будто два раза повернула ключ, когда, напротив, оставила дверь отпертой. Сержант подождал несколько минут, потом решился выйти из своего убежища и снять повязку. В комнате было темно, потому что Лукреция погасила свечу. Сержант счел бесполезным зажигать ее, он ощупью добрался до двери и вышел. Он спустился по лестнице, держась за веревку, и дошел до аллеи, не услышав ни малейшего шума, точно этот дом был необитаем. Дверь на улицу тоже была отворена. Сержант осмотрелся направо и налево, не увидел на улице никого, не услыхал голосов и решился отправиться в свои казармы. Дорогою он предался размышлениям, которые завершились вздохом философского сожаления:

— Эта хорошенькая девушка ушла под руку с другим, оставив меня, своего защитника, один на один с ненавистью этого негодяя Солероля, который способен отдать меня под военный трибунал.

Но в то время головы у всех так плохо держались на плечах, что перспектива умереть не сегодня-завтра не мешала никому ни пить, ни есть, ни спать. Бернье не хотелось ни есть, ни пить, поэтому он лег и проспал до утра. Его разбудил барабанный бой. Он сошел на двор казарм и нашел там капитана Солероля. Капитан был в прекрасном расположении духа, лицо его не было расстроено, губы не покрыты пеной гнева, глаза не налиты кровью, как накануне в кабаке.

Капитан поклонился сержанту и сказал:

— Воротившись с учения, мы поговорим.

— Хорошо, — сказал Бернье.

В самом деле, через час, когда полк возвратился с маневров, капитан фамильярно взял под руку сержанта и сказал:

— Я был немножко пьян вчера вечером.

— А! — сказал Бернье.

— Я встретил хорошенькую девушку, которая шла по улице, и хотел к ней подойти… Она испугалась… Вы знаете остальное…

— Как? — спросил Бернье. — Вы ее не знали?

— Нет!

«Я знаю другое, но противоречить тебе не стану», — подумал Бернье.

— Вы на меня не сердитесь за то, что я защитил ее? — спросил сержант, усмехнувшись.

— Напротив, — отвечал капитан Солероль, — вы меня отрезвили и этим оказали услугу мне.

Так, за разговором, вернулись в казармы. Капитан оставил Бернье и пошел завтракать. Вскоре после его ухода комиссионер принес письмо сержанту Бернье. У сержанта забилось сердце. Он распечатал письмо и прочел:

«Я хотела бы поблагодарить Вас. Если Вы желаете меня видеть, ступайте с человеком, который отдаст Вам это письмо».

Внизу вместо подписи стояла буква Л.

Сержант сказал комиссионеру:

— Я готов следовать за вами, ведите меня.

Тот пошел, не говоря ни слова. Он направился к Сене, прошел Новый мост и остановился на улице Закона. Указав на дом с левой стороны, он сказал Бернье, следовавшему за ним:

— Здесь!

Дом был довольно красив с виду.

— Кого мне спросить? — уточнил Бернье.

— Гражданку Лукрецию, — отвечал комиссионер.