Балаустион

Горгил, следуя по улице, носившей название Пути Елены, углубился в Мезойский поселок . В одном из боковых переулков убийца спешился, отдал поводья выскочившему чернявому мальчонке и исчез за дощатой калиткой в ограде. Леонтиск, искоса наблюдавший за этим от хлебной лавки, у которой они с Энетом остановились якобы купить лепешек, похолодел. Если у Горгила в этом доме имеются сообщники, план афинянина, и без того хромавший на обе ноги, становился невыполнимым. С другой стороны, нельзя позволить ему скрыться, а внезапность нападения должна сыграть свою роль — по крайней мере, Леонтиск на это очень рассчитывал. Ускользнуть убийца не мог — с тыльной стороны дома находилась глухая стена храма Геракла. Итак, нужно решаться. Леонтиск открыл рот, чтобы сообщить Энету о своем решении ворваться в дом, когда увидел, что убийца возвращается. К счастью, один. Друзья едва успели отъехать к лавкам на другой стороне улицы, чтобы убийца не мог увидеть их лиц, и спустя минуту тот на своем мерине протрусил мимо них в сторону храма Геры. Леонтиск беззвучно выругался — из-за своей неопытности в слежке они едва не сгубили все дело. А быть может, и сгубили — за свою маскировку афинянин не волновался, но вряд ли можно было рассчитывать, что Горгил, столько времени проживший среди «спутников» в образе Эвполида, не признает Энета, пусть даже и со спины. Однако делать было нечего, и как только мастер смерти удалился на сотню шагов, молодые воины двинулись за ним следом.

В следующий раз Горгил остановился у трактира с громким названием «Золотая муха». Леонтиск повеселел: заведение было популярно среди молодых солдат, и здесь наверняка можно найти кого-нибудь из сторонников Эврипонтидов, которые без вопросов помогут «спутникам» царевича Пирра. Оставив мерина конюху, убийца вошел в трактир. Спустя пару минут тот же конюх принял поводья лошадей Энета и Леонтиска.

— Будь готов, и держи руку на мече, — напутствовал афинянин друга и, резко выдохнув, первым решительно нырнул в гостеприимно распахнутые двери трактира.

В просторном общем зале было по причине раннего часа немноголюдно. И… Горгила в нем не было. Леонтиск по очереди оглядел ведущие на второй этаж лестницы, что располагались в противоположных концах зала, затем прошелся более пристальным взглядом по посетителям. Ожидания его обманули: из публики, собравшейся нынче в «Золотой мухе», не было никого из партии эврипонтидов. Двое подмастерьев-юнцов у стены, за соседним столом — явно спивающийся ветеран, в углу у камина — шумная компания солдат, и среди них ни одного знакомого лица. Хотя нет, есть знакомое. Леонтиск скривился: парень, которого он узнал, был одним из леотихидовских «белых плащей». В данный момент он, размахивая руками, что-то оживленно рассказывал остальным. До слуха Леонтиска долетели слова «святотатство», «Эврипонтиды», «ужас» и изумленные возгласы слушателей. В другой раз афинянин послушал бы, о чем идет речь, но сейчас его мозг сверлила только одна забота. Оставив Энета у входа, он направился к застывшему у дверей кухни пузатому хозяину заведения.

Тот сначала весьма скептически отнесся к его обтрепанной и перемазанной сажей персоне, но, увидев золотой кругляшок статера, мгновенно переменил мнение. Похоже, он решил, что встретил какого-то важного человека, путешествующего инкогнито под личиной нищего. Сборники милетских рассказов кишели подобными историями, и пузатый корчмарь, наверное, был их завзятым читателем. Хотя, по правде говоря, на вид он не производил впечатления большого знатока грамоты. Так или иначе, Леонтиск получил ответ на свой вопрос: действительно, чернобородый господин, недавно вошедший в трактир, незамедлительно поднялся на второй этаж, в свою комнату. Ну разумеется, его имя известно. Ксантипп из Аргоса, уважаемый купец, и, в отличие от большинства прочих ахейцев — пожри их саранча — постоялец весьма щедрый и небеспокойный. Недели две он отсутствовал по делам, но за комнату платил исправно. Занятой господин — вот и сейчас, нет бы остановиться, поговорить о том, о сем, рассказать о делах, творящихся в чужих пределах, так нет же! Взлетел по лестнице, точно демоны за ним гонятся, о, извини, любезный господин.

Леонтиск извинил и, поинтересовавшись, в какой именно комнате остановился этот «Ксантипп», вернулся к Энету.

— Я поднимусь наверх, разнюхаю, что к чему. Следи за второй лестницей — как бы господин убийца нас не провел. Если услышишь мой зов или шум, спеши на помощь.

Энет с сомнением кивнул — уж очень ему не хотелось снова отпускать Леонтиска одного на разведку, памятуя о прошлом, — но все же по привычке подчинился и уселся за угловым столом.

Афинянин же, холодея от собственной храбрости, решительно зашагал по истертым ступеням лестницы. Сердце его колотилось, как у пойманного голубя, потная ладонь сжимала рукоять зажатого под мышкой астрона. Его нервы были на пределе, и в любой миг он готов был вонзить меч в живот любого, кто сделает движение в его сторону.