Балерина

— Гор? — Борис рассмеялся и внимательно посмотрел на Аллу. И вдруг, резко оборвав смех, холодно сказал: — Никаких «горов»! Борис или Боб! — и выпустил ее ладошку из своей руки. Какое-то время они сидели молча. Шуршащим комочком на колени Аллочки упал лист каштана. Она вздрогнула от неожиданности всем телом, взяла пожухлый коричневый листочек в руки и поднесла к губам:

— Хорошо, Борис Александрович! — и отвернулась.

Зверев снял темные очки и сосредоточенно посмотрел на нее, видно было, что он начал злиться.

— Алла! Мне надо сказать тебе что-то очень важное…

«Точно что-то произошло, — содрогнулась Аллочка, — Я так и знала! Ну что еще они откопали в моих бумагах?»

Борис на какое-то время отвернулся и молча начал расчерчивать зигзагообразные линии по земле носком ботинка. Потом медленно проговорил:

— А случилось то, Алла Владимировна, что мы приступили к большой и серьезной работе. Ты поняла?

— Какой работе? Ах, да! — она опустила голову.

Увидев, что Алла расстроилась, Борис взял ее за руку и успокаивающе погладил, продолжая говорить ровным тоном:

— Не забывай, дорогая, для чего мы здесь! Будем встречаться только в отеле, где можно спокойно общаться … — он, впервые за встречу, нежно улыбнулся и поцеловал ее ладонь изнутри, задержав руку у своих губ. Алла молчала.

— И еще я хотел тебе сказать, Алла, — лицо Бориса опять стало непроницаемым, — никаких встреч в кафе и ресторанах! На публике мы — случайные знакомые. Это очень важно! Ты поняла?

— Да… — каштановый лист хрустнул и рассыпался в сжатой до боли руке.

Аллочке стало понятно, что он старается убедить ее: дело — прежде всего!

Она все поняла. И расстроилась.

Тишина в парке прерывалась звеневшими издалека детскими голосами, и лучи вечернего солнца пробивались сквозь поредевшую листву деревьев. Было так покойно, но в тоже время, несмотря на тепло, по-осеннему неуютно.

Борис Александрович совсем отстранился и начал объяснять, плохо слушавшей его Алле, схемы их связи и встреч.

— Ты слушаешь меня или нет, Алла?

— Да, да, конечно…

Она все поняла: звонить он ей больше не будет — ну что же, значит так надо… Объяснил, дескать, на тот случай, если телефон прослушивается. Раз в две недели встреча в «Гранд-Отеле», в три часа, после обеда — в голове мелькнуло: «А если не приду? — и вздохнула: — Приду…»

Конечно, приду! А куда деваться? Или, может, и правда послать все к черту и прямо сейчас?

— …номер в «Гранд-отеле» не хуже, чем в «Бонапарте». Даже лучше — кровати шире! — Борис засмеялся и взял ее за руку.

Алла прервала свои скачущие мысли и промолчала. Намек ей не понравился. Она желала услышать совсем другое, что он любит ее и хочет увидеть. Наивная дурочка! Алла ничего не ответила и тихонько высвободила руку. «Не приду!» — опять подумала она.

— Алла! Да что с тобой? Ты меня слушаешь?

— Да, конечно, Борис!

— Здесь адреса, которые ты должна изучить и запомнить!

Он посмотрел на нее серьезно:

— Узнай обстановку в русском ресторане «Балалайка». Кто постоянные клиенты? Войди в доверие к работникам и официантам.

Аллочка удивилась:

— Почему «Балалайка»?

— Там собирается интересная публика. Много русских эмигрантов, да и французов, интересующихся Советским Союзом, хватает.

Зверев протянул ей конверт:

— Ходи почаще, раза два в неделю. Не скупись на чаевые. Денег будет достаточно.

Алла взяла увесистый конверт.

— Борис, это деньги? Я не возьму! Я еще те не потратила! А в остальном не волнуйся, сделаю, как надо!

Зверев спокойно посмотрел на нее, снисходительно улыбаясь уголками рта:

— Я не сомневаюсь, Алла Владимировна, что ты все сделаешь, как надо, а деньги еще пригодятся. Работы будет много, я обещаю!

Он встал.

— Ровно через две недели я жду тебя в отеле, как договорились, в три часа. Отчитаешься о посещении ресторана «Балалайка» и общества дружбы «Франция — СССР». И пожалуйста, ничего не записывай! Все запоминай до мелочей.

Зверев нагнулся и приблизил свое лицо совсем близко так, что она подумала для поцелуя и прикрыла глаза, ожидая прикосновения его губ. Но вместо нежного прощания она услышала сухое предостережение:

— Алла, я надеюсь, ты понимаешь, что говорить никому ничего не надо. Даже мужу!

Она приоткрыла глаза, все еще не понимая — о чем это он? — а когда встретилась с его пытливым и холодным взглядом и смысл сказанного дошел до ее сознания, она ужаснулась…

Пугает! Боже мой!

Алла тихо, как будто сама себе, сказала:

— Я все поняла, Борис Александрович…

Борис резко выпрямился и удовлетворенно, как показалось ей, ухмыльнулся, дескать, еще бы ты не поняла!

Он еще раз поцеловал ей руку:

— Через пятницу, в три часа! — И так же, как в ту первую, роковую для нее встречу, Борис исчез за ветвями деревьев так быстро, что она опять изумилась: а был ли он?

Она осталась сидеть на скамейке со странной блуждающей улыбкой на губах, словно застывшей в прощальных словах — через две недели, в три часа, «Гранд-отель»(!), ресторан «Балалайка»(?)…

«И мне это надо?» — разочарованно подумала она. Идти никуда не хотелось. Стало все ясно: связь со Зверевым — всего лишь небольшой эпизод в деловых отношениях. И не больше того!