Балерина

— Алла! — и, увидев ее в слезах, разозлился: — В чем дело? — Он взял ее за руку и сильно сжал пальцы: — Почему плачем?

Она заплакала еще громче. Борис резко развернул ее:

— В чем дело, я тебя спрашиваю?

Алла на минуту замолчала и, глядя прямо в глаза Борису, сквозь прерывистое рыдание, выдавила из себя:

— Я не хочу… — и еще сильней залилась слезами: — Я, я не могу… Борис! Я больше не могу вести двойную жизнь… — Она с силой вырвала руку из его пальцев и закрыла лицо полотенцем: — Не мо-гу!

Зверев недовольно повел плечами и, ничего не сказав в ответ, набывчившись, вышел. Стало очень тихо, вода из крана миролюбиво журчала, и слышались отдаленные голоса из соседнего номера. Аллочка в полном бессилии села на край ванны и тоже затихла. Пар эмоций и стресса был выпущен. Ну и что дальше? Она вытерла глаза и, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась: размазанная косметика, опухшие глаза, искривленный в истерике рот. Ей вдруг стало противно, что она так унижается и показывает свои чувства.

Алла медленно встала: что делать? Делать нечего!

Потом ее пронзила мысль: «Ну почему же? Я знаю, что делать!»

Она энергично умылась холодной водой. Лицо пылало, то ли от контраста температуры воды, то ли от переполнявших ее чувств, но стало значительно легче, и, собравшись с силами, она решительно вышла из ванной. Невероятно, но в одно мгновенье в ней вспыхнуло чувство сильнейшего протеста: сейчас или никогда!

То, о чем она не думала даже час назад, но мучило так давно, вырвалось у нее желанием высказаться.

— Борис! — она с вызовом подняла голову — Я давно хотела тебе сказать, нам надо расстаться!

Зверев, обнаженный, сидел в кресле и невозмутимо смотрел на нее

— Что-о-о? — протянул он удивленно и рассмеялся: — Расстаться? Это как? А разве мы вместе? — Он резко встал, грубо развернул ее лицо руками к себе и накрутил на палец цепочку с кулоном. Фарфоровые туфельки слабо звякнули. Борис провел большим пальцем по пуантам: — Слушай, балерина, внимательно! Расстаются, как известно, муж и жена, друзья, любовники… А мы разве муж и жена? Друзья? Или мы — кто? — И он презрительно хохотнул ей в лицо.

Алла дернулась в его в руках, но Борис еще сильнее зажал цепочку пальцами.

— Я думала, что мы… — Аллочка задыхалась, и ей стало трудно говорить.

— Я надеялась, что мы… — тут она отвела голову в сторону и вдруг стала резко вырваться из его рук: — Борис, отпусти, пожалуйста!

Зверев еще крепче накручивал украшение между пальцами, и по выражению лица казалось, что он хочет задушить ее. Цепочка натянулась до предела, вдавившись в напряженную шею, и лопнула. Туфельки жалобно звякнули и рассыпались, закатившись под стол.

— Ах так! — Алла, освободившись от давившей цепочки, отпрянула и схватилась за горло: — Ты об этом очень пожалеешь! — Она зажала в руке разорванное украшение, подошла совсем близко и медленно проговорила дрожащим от негодования голосом:

— Хорошо, Борис, я согласна, мы действительно друг другу — никто! Тогда тем более нам надо расстаться!

Тут Борис Александрович зашелся раскатистым хохотом. Видно было, что он просто-напросто ерничает:

— Ой, не могу! Рассмешила! Что значит — не встречаться? А работа? Ты, что забыла, дорогая моя мадам Дюшен? Расстаться! Ага! Жди!

Зверев резко оттолкнул ее в сторону и начал одеваться.

Алла молча смотрела на разорванную цепочку: «Господи! Оберегунчик сорван! Плохая примета! Может быть, я зря все это затеяла? — с запоздалым сожалением подумала она. — И с чего я взвилась? Ну, спросил про мужа…»

В результате так прекрасно начатый вечер превратился в банальный скандал недовольных друг другом любовников. И правда, зачем она затеяла весь этот сыр-бор? Алла совсем и не помышляла расставаться со Зверевым. Даже совсем наоборот… Просто накопилось на душе за эти полгода недомолвок и холодности с его стороны и переживаний с обидами — с ее. А теперь, действительно, что дальше?

Алла беспокойно поискала глазами туфельки. Одну увидела под журнальным столиком, другую у ножки кресла. Слава Богу, целы, не разбились! Она подняла дрожащими руками хрупкое украшение и положила вместе с цепочкой на стол. Потом села в кресло и безучастно уставилась в телевизор, включенный ею на всю громкость. Зверев поморщился от шума и, ни слова не говоря, выключил орущий приемник. Тишина была нестерпимой для Аллы. Нервы ее совсем сдали, и она неожиданно сорвалась с места и заметалась по комнате в поисках своей разбросанной одежды. В данный момент ей хотелось только одного — убежать отсюда.