Балканский рубеж

Со скрежетом прилетели две мины и разорвались со стометровым перелетом между передней огневой точкой и залегшими в поле оаковцами Безы.

– Левые, пора уходить от пулемета, – сказал Шаталов. – Сейчас вас закидают.

Еще три мины упали чуть ближе.

Слащев и Бармин оттянулись с передовой позиции. Небойша и Шаталов прикрыли их на отходе, сверху подстраховал Бек. Каждая следующая мина взрывалась все ближе. Оаковцы, видя, что пулемет замолчал, смелее двинулись вперед.

Слащев перебежками добрался до Шаталова, плюхнулся на мешки рядом. Автоматные пули звонко били по телегам слева и справа.

– Выпил Вася, выпил Вася шаосинского вина… – приговаривал Слащев, утирая кровь с лица – шальная пуля чиркнула его по щеке.

– Что за Вася? – спросил Шаталов, отстрелив двух чересчур самонадеянных оаковцев. – Ты о ком?

Атакующие вняли предупреждению, снова залегли.

Слащев рассмеялся, дотянулся до коробки с магазинами, положил пару рядом с собой, перевернулся на живот, приготовился к стрельбе.

– Дедовская присказка, прилипла ко мне. Он из России с бароном Унгерном уходил – через Монголию, Шанхай… Я всю жизнь думал, какое-то вино неслыханное! Мечтал попробовать! А оказалось – уксус…

– Не того ждал? – не мог не спросить Шаталов.

Слащев подмигнул ему:

– Нормально все, Радо. Мы оба на своем месте.

Пользуясь короткой передышкой, Шаталов спустился в ливневку, прополз к следующей намеченной точке.

Бармин перебежал за АТБ к минометной группе.

– Здесь Левый-два! Маяк, дай наводку на их минометы.

Илир отозвался мгновенно:

– Левый-два, на двенадцать тридцать вторая гряда холмов, здание с башенкой. Из-за него стреляют.

– Дистанция? – потребовал Бармин.

– Не знаю. Не умею.

– Два двести – два пятьсот, – помог Шаталов. – По высоте плюс сто приблизительно.

Он выцелил бегущего оаковца и снял его точным выстрелом.

– Спасибо, Низ! Вернем должок мерзавцам.

* * *

– Это Центр. Верх, ответь! Верх!

* * *

Хашим показал зарывшимся в землю бойцам на зазор в стене огня. Один, пригнувшись, рванулся туда. Взрывом его подбросило в воздух.

Хашим снова показал на проход и ткнул пальцем в лежащего рядом Энвера. Помощник испуганно помотал головой, попытался отползти назад. Хашим достал пистолет и выстрелил трусу в лоб. Огляделся и выбрал следующего бойца. Тот оказался смелее, но ему тоже не повезло – нашел свою мину всего в пяти шагах дальше.

Тогда Хашим поднялся в рост и с криком «За мной!» бросился вперед сквозь огонь.

Глава 34

Пружины и маятники – VI

Стауту никогда не нравилась Москва – темный неопрятный город, по непонятной причине притягивающий к себе людей, деньги, идеи. Город неуклюжего русского бизнеса и архаичных имперских мечтаний.

Дорога от посольства до МИДа не занимала и трех минут. Милицейское сопровождение залило красно-синим светом короткий тоннель под Новым Арбатом, выплеснуло его на Смоленскую площадь. Черный «Мерседес» с американским флажком на капоте через двойную сплошную полосу пересек пустынное Садовое кольцо и остановился у парадного подъезда Министерства иностранных дел Российской Федерации.

Выходя из лимузина, Стаут торопливо заканчивал телефонный разговор:

– Я бьюсь в закрытые двери! Я был в Кремле, был в администрации. Их президент, видите ли, занят! Их военные делают вид, что ничего не происходит! Форменный заговор! Я еще устрою им сладкую жизнь!

Разъяренный советник как торпеда двигался по коридорам министерства давно выученным курсом. В кильватере за ним спешили телохранители и встречающие. Но в точке назначения вместо министра, вроде бы как уведомленного о приезде Стаута, ждал только надоедливый Гладышев, занявший рабочее место секретаря в приемной. Показал зажатую в руке телефонную трубку:

– Доброй ночи, господин советник! Извините, но министр не отвечает. Мы пытаемся связаться с ним…

Стаут навис над ним, испепеляя взглядом:

– Не надо извиняться и не надо пытаться! Просто добейтесь, чтобы министр немедленно прибыл сюда и объяснил мне: что, к чертовой матери, происходит в Югославии?! Или он вместе с вашим президентом «работает над документами»?

– Я попросил бы… – возмутился Гладышев.

Стаут снизил голос до громкого шепота и перешел на русский:

– Вы не в том положении, мой друг, чтобы о чем-то просить. Однажды вы уже сели не в тот самолет. Не повторяйте ошибок. И если ваш министр потерялся, значит, самостоятельно дерните нужные рычаги.

Гладышев потемнел лицом. После некоторого размышления он снова потянулся к телефонной трубке.

* * *

А рычаги имелись. Верхние эшелоны власти к середине третьего президентского срока заросли густой паутиной взаимной зависимости, одолжений и обязательств.

Страну бросало из кризиса в кризис, как утлую посудину в штормящем море. Те, кто занял места на капитанском мостике или ближайших трапах, на ходу учились искусству компромисса и эквилибра. Одно неосторожное решение, не согласованное с соседями по мостику движение или отстутствие действия в нужный момент, и путь оставался только за борт, в бурлящую воду, и не стоило ждать спасательного круга.