Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Курс на изоляцию и укрепление основ режима, включая оборонный аспект проводившейся главой АПТ политики, нашёл своё выражение на 2-м Пленуме ЦК АПТ, проходившем 28-29 июня 1977 г. Э. Ходжа в жёсткой форме критиковал КНР как в целом за проводившийся Пекином внешнеполитический курс, частью которого было улучшение отношений с США и странами НАТО, так и за сокращение экономической и военно-технической помощи Албании, которой китайская сторона рекомендовала выйти из самоизоляции и расширить контакты с европейскими странами, а также улучшить отношения с соседями по Балканскому региону, особенно с Югославией и Румынией. Материалы Пленума носили секретный характер и не подлежали оглашению. Однако высказанное главой АПТ было призвано подготовить партийную и государственную бюрократию к предстоявшим изменениям в отношении КНР, чтобы дальнейшие события, в случае негативного развития ситуации, не были неожиданными для них. В середине лета этот курс нашёл своё логическое продолжение в выступлении албанской стороны – публикации 7 июля 1977 г. редакционной статьи («неизвестным» автором был лично Э. Ходжа) в органе ЦК АПТ газете «Зери и популлит» под названием «Теория и практика революции». В ней он выступил с жёстких и непримиримых позиций как против бывшего союзника – КНР, так одновременно против СССР и СФРЮ. Западные эксперты, внимательно наблюдавшие за происходившим, отмечали, что на протяжении последовавших после публикации статьи трёх недель Пекин публично не отреагировал на действия албанской стороны[2064]. В то же время поздравления КПК в адрес АПТ по случаю национального праздника – 28 ноября, что заметили и западные аналитики, отличались сухостью[2065].

Несмотря на секретный характер материалов прошедшего в конце июня 1977 г. Пленума ЦК АПТ, китайская сторона получила по своим каналам информацию о выступлении Э. Ходжи. Сообщение об этом он получил из албанского посольства в Пекине. Глава АПТ болезненно отнёсся к этому факту, подозревая о наличии широко разветвленной сети китайской агентуры в различных ведомствах НСРА и даже в партийном аппарате, в связи с чем он вновь обратился к теме бдительности[2066]. Вероятно, его достаточно серьезно беспокоило наличие сторонников КНР и в вооруженных силах, где длительное время работали китайские специалисты, задействованные не только в строевых частях, но и в военно-хозяйственных организациях, занимавшихся обеспечением вооруженных сил.

Внимание албанской стороны к ситуации в соседней Югославии и ожидание очередного этапа внутриполитического кризиса с наступлением «посттитовского» периода обуславливалось также степенью готовности вооруженных сил СФРЮ к возможной интервенции. Вопрос о техническом переоснащении ЮНА имел в этом контексте особое значение. Однако в складывавшейся ситуации столь однозначно подозрительное отношение главы АПТ к якобы планируемым со стороны СССР военным действиям против Югославии не соответствовали действительности советско-югославских отношений, когда Белград рассчитывал на получение доступа к советскому ВПК в целях обновления военно-технического потенциала вооруженных сил. Со своей стороны, американские аналитики, отмечая необходимость нормализации взаимоотношений США с СФРЮ, продолжавших оставаться прохладными, определяли два сценария возможных действий. В частности, отмечалось, что «политика США в отношении Югославии в области безопасности, должна либо продолжаться, постепенно развивая эти взаимоотношения в определенной изолированности от поведения Югославии в третьем мире, либо мы [США] должны придти к взаимопониманию с югославами относительно того, что такое развитие поставлено на карту, имея в виду различия интересов двух сторон. Мы должны принять решение, следовать нам первым или вторым путём»[2067].

В этой связи для СФРЮ особое значение продолжали иметь взаимоотношения с КНР, заинтересованной в усилении позиций независимых от Москвы Югославии, Албании и Румынии. В августе 1977 г. внимание иностранных экспертов привлекли несколько фактов: приглашение И. Броз Тито посетить Пекин (о чём было сообщено официальными органами информации СФРЮ в начале июня 1977 г.), заявления представителей югославского руководства об улучшении взаимоотношений с Китаем и Албанией, поддержка КНР против начатых со стороны Тираны «лобовых» идеологических атак[2068] и продолжавшие оставаться конфликтными отношения с Болгарией, а также информация о решении Тито посетить СССР[2069]. Они обращали внимание на сложность положения главы СФРЮ, так как визиты в СССР и КНР имели взаимоисключающий характер и требовали от И. Броз Тито особой осторожности[2070], чтобы не усилить подозрения в Москве и Пекине относительно подлинных интересов югославской стороны.