Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Опасения относительно использования ядерного оружия против Югославии существовали у её руководства ещё с первой половины 50-х гг. XX в. Именно тогда, в марте 1953 г. началось строительство секретного объекта под условным названием «D-О» и под названием, известным только посвященным как АРК (по акронимам сербского названия Atomska ratna komanda) около г. Коньиц (Босния и Герцеговина), продолжавшееся до начала сентября 1979 г.[2048] Этот подземный «минигород» был задуман как командный пункт, где в случае ядерного удара могло разместиться около 350 человек и находиться там на протяжении длительного времени. Стоимость объекта составила к моменту завершения около 4 млрд 600 млн долларов США, а сам он входил наряду с двумя другими – подземным аэродромом «Желява» (около Бихача, также расположенном в Боснии) и военным портом «Лора» в одноименной части г. Сплит (Хорватия) – в число главных стратегических объектов СФРЮ.

В соответствии со сформировавшимися в руководстве вооруженных сил СФРЮ представлениями о возможном сценарии начала агрессии противник должен был действовать по следующему плану. На первом этапе силы вторжения, будучи представлены авиацией противника, наносили бы превентивные бомбовые удары по наиболее важным стратегически значимым целям в глубине территории страны. Второй этап должен был, по мнению руководства ЮНА, заключаться в осуществлении наземной операции вторжения силами бронетанковых и механизированных частей по конкретным направлениям при поддержке десантных операций и воздушного прикрытия. Особое внимание уделялось начальной стадии агрессии. По предположениям командования ЮНА, нападение могло происходить под прикрытием крупномасштабных маневров с участием вооруженных сил одной из сверхдержав, что позволило бы провести вторжение в короткое время. В свою очередь, воздушное нападение по своему масштабу должно было бы привести к нанесению максимально возможно большего ущерба вооруженным силам СФРЮ и достижению превосходства в воздухе над югославскими ВВС. Десантные операции нападающей стороны, как предполагали в руководстве югославских вооруженных сил, были призваны обеспечить занятие крупных населённых пунктов после предварительной массированной воздушной и артиллерийской подготовки. В соответствии со сформировавшейся в кругах высшего военного руководства СФРЮ концепцией основной тактической единицей подобных операций являлась дивизия. Её силы и средства должны были распределяться по трём эшелонам – десантного, так называемого последующего, или второго, и тылового. При этом, как отмечалось в военно-научных исследованиях, «десантный (ударный) эшелон состоит в основном из боевого подразделения дивизии», в состав которого входят усиленные батальоны: он «предназначен для захвата территории десантирования и объектов»[2049]. Помимо определения оперативно-тактического состава сил агрессора большое значение для югославской стороны имели и количественные параметры. Расчётная численность сил вторжения должна была бы достигать как минимум около 2 млн человек[2050]. С учетом этого югославская сторона должна была перегруппировать так называемые оперативные вооруженные силы (по терминологии, принятой в СФРЮ), т. е. подразделения ЮНА, добившись сохранения их основной части, и фактически объединить их действия с силами Территориальной Обороны. Это привело бы к созданию локальных (региональных) подразделений различной численности для ведения диверсионно-партизанской войны[2051].

Публичное обращение в марте 1977 г. к теме ядерного оружия, второе с декабря 1975 г., было призвано продемонстрировать решимость Белграда продолжать свой внешнеполитический курс, подкрепляемый проведением соответствующей оборонной политики. Высказывания представителя военного истеблишмента по политически окрашенной теме создавали впечатление об укреплении политических позиций ЮНА, однако уже спустя неделю генерал-полковник И. Кукоч дал тому же изданию «НИН» ещё одно интервью. Затронув далекий от военной сферы политический вопрос об отношении власти к политической сатире в СФРЮ, Кукоч использовал возможность для обращения к теме роли армии в общественно-политической жизни страны. Продемонстрированная генералом терпимость к политической сатире, которую он не считал, по его словам, преступлением, сочеталась с не менее демонстративно заявленным тезисом о том, что армия не играет политической роли, не выполняет функции арбитра между различными социальными и политическими группами, а также государственными институтами[2052]. Вторичное появление генерала в информационном пространстве вызвало определенные подозрения относительно того, что руководство СФРЮ и, прежде всего, глава Югославии И. Броз Тито целенаправленно предупреждают как внутреннюю, так и внешнюю аудиторию о возможности в будущем использовать в кризисный момент ЮНА в качестве гаранта внутренней безопасности.