Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

На этом фоне интенсификация взаимоотношений СССР с Югославией приобретала особое значение. Визит партийно-государственной делегации во главе с главой СФРЮ и СКЮ в Москву 16-19 августа 1977 г. рассматривался югославской стороной как успех, что отмечали и зарубежные наблюдатели[2087]. Награждение Тито орденом Октябрьской революции символизировало не только нормализацию, но и укрепление советско-югославских отношений. В свою очередь, глава СФРЮ надеялся на получение советских кредитов, расширение торговли и, самое главное с точки зрения укрепления обороноспособности страны, проведение закупок оружия и военного снаряжения и лицензий на его производство. Заинтересованность в достижении этих целей тем не менее не повлияла на позиции югославской стороны по вопросу «различных путей развития социализма». Как эта поездка, так и состоявшийся 30 августа – 7 сентября 1977 г. визит в Пекин рассматривались югославским руководством с точки зрения не только внешнеполитических[2088], но и оборонных планов, так как Белград нуждался в расширении военно-технического сотрудничества. Однако сближение с СССР и его союзниками таило для Белграда определенную опасность, так как усиливавшееся давление со стороны Восточного блока на Движение неприсоединения и попытки оказания влияния на его членов в интересах Москвы создавали проблемы для югославского руководства, рассчитывавшего сохранить и укрепить свои независимые позиции. Этот аспект внешнеполитического курса Югославии порождал внутри югославского руководства и, прежде всего, лично у Тито подозрения в отношении любых действий представителей военного истеблишмента, прямо или косвенно имеющих отношение к внешнеполитической теме. Осенью 1977 г. по подозрению в организации заговора с поста заместителя министра обороны был снят генерал Дж. Иованич. Генерал, как считал Тито, вовлёк в этот заговор и его жену Иованку. Более того, существовали серьезные подозрения о том, что в перевороте был якобы заинтересован СССР. В определенной степени этим подозрениям способствовала биография генерала, некогда учившегося в Военной Академии им. К. Ворошилова, а затем занимавшего ответственные командные должности, включая штабные, связанные с военным планированием и разведкой. Поэтому, когда Иованич встретился на консультациях с представителями руководства Союзного Секретариата Народной Обороны и Генерального штаба для обсуждения кандидатуры будущего министра обороны (генерал армии Н. Любичич[2089] находился на своём посту уже третий срок), это, вероятно, было расценено Тито как стремление сплотить вокруг себя генералитет и получить у него поддержку. Так называемый случай Иованича стал известен и за пределами Югославии, несмотря на стремление Тито не привлекать внимание к произошедшему В составленном в 1980 г. аналитическом документе ЦРУ в этой связи отмечалось, что не существовало никаких реальных доказательств «просоветской» настроенности генерала, а в самих югославских военных кругах циркулировало несколько версий событий, начиная с того, что Иованич «подставился» (этот термин использовал Б. Мамула) каким-то образом с Иованкой. Сам Иованич подозревал в произошедшем начальника контрразведывательной службы генерала Д. Чуича, в действительности, как выяснилось позже, не причастного к событиям[2090].