Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Отказ Э. Ходжи от выполнения плана был, вероятнее всего, связан с тем, что развитие ситуации в соседней Югославии не проходило по силовому сценарию, и поэтому Тирана не имела причин для военного вмешательства. Фронтальное столкновение с Югославией могло перерасти в полномасштабную войну, и Ходжа понимал, что у него нет шансов на молниеносную победу. Существовала реальная перспектива превращения подобного конфликта в затяжные боевые действия, сочетавшие партизанскую войну с операциями регулярных войск при явном превосходстве потенциала СФРЮ. Немаловажное влияние на решение главы АПТ оказала ситуация на Балканах и Средиземноморье, где после советского вторжения в Афганистан усиливалась конфронтация между Западным и Восточным блоком. Однако сама идея возможной военной операции СССР и его союзников в отношении Югославии была настолько широко распространена в руководстве НСРА, что проявилась даже во время беседы 15 марта 1980 г. албанского посланника в Белграде С. Плака с его болгарским коллегой посланником Р. Николовым. Албанский дипломат спросил как бы в шутку о том, когда Болгария собирается напасть на Югославию. В ответ Николов с явной иронией заявил, что София отказалась от таких планов, так как узнала о готовности Албании оказать поддержку СФРЮ и «будет её защищать»[2451].

В апреле 1980 г. заметным стало очередное обострение межгосударственных отношений Албании и Югославии[2452], выразившееся в публикациях албанской печати, выступившей с критикой внутриполитической ситуации в СФРЮ, а также её внешнеполитического курса и идеологических установок СКЮ по вопросам международного положения. Осложнились также и отношения Тираны с Афинами, так как албанская сторона обвинила Грецию в якобы существующих у её правящих кругов идей реанимации северо-эпирской проблемы.

Тем временем на состоявшемся 1 апреля 1980 г. заседании Политбюро ЦК БКП, обсуждавшем вопрос «О положении в СФРЮ и дальнейшем развитии болгаро-югославских отношений», представленный материал был воспринят положительно и получил высокую оценку. В соответствии с принятым решением, предполагалось проявлять осторожность и сдержанность в отношении к событиям в Югославии, но одновременно ставилась задача отвечать на возможные антиболгарские пропагандистские и иные вызовы с югославской стороны[2453]. Достаточно осторожный характер рекомендаций, содержавшихся в самом докладе и принятом решении Политбюро, не позволяли НРБ активно влиять на ситуацию, включая и спор между двумя странами по вопросу существования македонской нации, а также признание Софией самостоятельного македонского этноса, на чём настаивало руководство СФРЮ[2454].

Подготовка самого материала, участие в его представлении на заседании Политбюро дочери Т. Живкова – Людмилы, а также содержавшиеся в принятом решении рекомендации относительно позиции НРБ по «югославскому вопросу», несмотря на секретный характер условий, в которых всё это происходило, были известны с различной степенью детализации узкому кругу партийной и государственной номенклатуры, имевшей отношение к внешнеполитической деятельности. Тем из её представителей, кто были непосредственно связаны с болгаро-югославскими отношениями, было известно, что представленный доклад был полностью построен на материалах болгарского посольства в Белграде. Удивление вызывал лишь факт подписания служебной записки наряду с министром иностранных дел П. Младеновым ещё и Л. Живковой, занимавшейся в правительстве вопросами культуры, а не внешней политикой. Во многом подобный поступок объяснялся родственными связями и властными амбициями последней.

Одной из важных проблем, стоявших на повестке дня внешней и оборонной политики НРБ, была угроза изоляции Болгарии в Балканском регионе. Она являлась единственным государством полуострова, полностью поддержавшим советские внешнеполитические действия, главным из которых на тот момент являлась интервенция в Афганистан.

Софии предстояло добиться усиления своих международных позиций особенно в отношениях с Западом. Параллельно болгарская сторона продолжала совместно с советским союзником проводить активную работу, направленную на получение секретной информации оборонного и военно-технического характера из государств-членов союза НАТО. По линии обмена болгарской и советской разведок только на протяжении первых трёх месяцев 1980 г. (январь – конец марта) болгарская сторона получила от советской 118 разведывательных материалов научно-технического содержания и передала, в свою очередь, советским союзникам 159 материалов. Примечательным было небольшое количество разведывательных данных по военной тематике (всего 4), переданных Москве, и превалирование в этом обмене материалов по вопросам развития электроники (132 материала), химии (57 единиц информации), машиностроения и энергетики (52 материала)[2455].