Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

В свою очередь, серьезную разведывательную активность проявляла и Албания. Особый интерес для её руководства представляла информация о ситуации в соседней Югославии, а также странах полуострова, включая и членов Варшавского пакта. Оборонная политика ходжистского режима ориентировалась на укрепление боеспособности вооруженных сил за счёт усиления милитаризации общества. В то же ревмя достаточно симптоматичными на фоне отношения Э. Ходжи к плану операции «Прорыв» стали изменения, произошедшие в руководстве вооруженных сил. 26 апреля 1980 г. министром обороны стал министр внутренних дел НСРА К. Хазбиу, который контролировал разведку и контрразведку, структурно входившую в состав МВД. М. Шеху, как отмечалось в официальном сообщении, предстояло сконцентрироваться на выполнении своих обязанностей премьер-министра, а на должность главы МВД назначался глава Управления Государственной безопасности (Сигурими) Фечор Шеху. Примечательным в этой связи было два факта. Во-первых, М. Шеху фактически передавал свои полномочия министра обороны главе МВД, занимавшему свой пост с 1954 г. и отвечавшему как за внутреннюю безопасность режима, так и за разведывательную деятельность за пределами Албании. К. Хазбиу относился к «старой гвардии» АПТ, а его жена являлась родственницей жены Шеху. Во-вторых, на руководящие посты в Министерство обороны и МВД назначались старые кадры, которые работали на руководящих должностях не один десяток лет, в то время как представители молодого поколения из числа заместителей министров оставались на своих местах. Таким образом, оборонная политика продолжала полностью контролироваться кадрами, лично связанными с Э. Ходжей и М. Шеху, что отмечалось и зарубежными экспертами[2456]. Такая ситуация во многом отличалась от проводившейся румынским руководством кадровой политики, но была схожей с тем, что происходило в Болгарии и Югославии, где решающую роль играли представители «старой гвардии».

§13. Окончание детанта и балканский «щит социализма»

Усиление значения Варшавского пакта на протяжении 25 лет его существования как важного элемента военно-политических отношений на международной арене сопровождалось созданием комплексной оборонной системы государств коммунистического блока и делало ОВД важным направлением оборонной политики СССР. В соответствии с мнением иностранных аналитиков о роли пакта, высказывавшимся ими накануне юбилея его создания, она заключалась в использовании советской стороной механизма ОВД для вовлечения восточноевропейских союзников Москвы как в региональные, так и в глобальные дела[2457]. Это, в свою очередь, обеспечивало им определенный политический вес на международной арене. В 1980 г. экспертам из стран НАТО и, прежде всего, США было ясно, что «Варшавский пакт продолжает играть ключевую роль в примирении советских интересов с интересами его союзников и обеспечивает общий фронт при переговорах с Западом. Только румыны, и, разумеется, албанцы были полностью против этих целей»[2458].

Особое значение приобретала политическая роль и место военных как профессиональной и социальной группы в обществах коммунистических государств, включая и членов Варшавского пакта[2459]. Лояльность вооруженных сил и офицерского корпуса политическим режимам, существовавшим в конкретных странах Восточного блока, и отношение представителей офицерского и командного состава национальных армий этих государств (включая не входившие в ОВД Албанию и Югославию) к СССР и его оборонной политике учитывались в прогнозах западных экспертов, занимавшихся изучением соотношения сил НАТО и ОВД. При этом обращалось внимание на то, что к середине 1970-х гг. из 58 дивизий Варшавского пакта, готовых для наступления в Западной Европе, 31 относилась к вооруженным силам союзников СССР, 43% дивизий на северном и центральном направлениях Восточной Европы составляли подразделения стран, географически расположенных там, а на южном направлении, включавшем балкано-средиземноморский сектор, – 81% дивизий был представлен не советскими вооруженными силами, а армиями государств-членов ОВД[2460]. В складывавшихся условиях, что отмечали и зарубежные эксперты, Москва была вынуждена уделять внимание совершенствованию вооруженных сил своих союзников и осуществлять поставки современной техники для сухопутных и военно-воздушных сил.

Смерть 4 мая 1980 г. главы СФРЮ и СКЮ И. Броз Тито стала фактором международной жизни и внутриполитической ситуации в Югославии. Вопрос о дальнейшей судьбе этого государства, включая военно-политический аспект, превращался в серьезную проблему и для противостоявших Западного и Восточного блоков[2461]. Ещё накануне произошедшего в дипломатических кругах Белграда, наряду с доминировавшим мнением о сохранении СФРЮ как единого государства, высказывались и отдельные предположения о её возможной дезинтеграции[2462].