Балканы. Красный рассвет

– Знаете что, Александр Васильевич, – сказал я, – в этой операции наша бригада как бы иголка, а ваша армейская группа – нитка. Иголка без нитки делает бесполезные дырки, нитка без иголки не может никуда втиснуться, а вместе они – это сила. Ну и поскольку свой маневр должен знать не только каждый солдат, но и генерал, то давайте мы с вами сейчас пройдемся по подразделениям, вы посмотрите нашу технику, и я вам на местности постараюсь разъяснить, откуда у нас растут руки, а откуда ноги. А потом мы с вами поговорим о том, что мы можем, а что нет.

Да уж, сходили и поговорили; наши боевые машины пехоты генерал излазил вдоль и поперек. Только пришлось его предупредить, что это не совсем настоящие танки, а что-то вроде их БТ и Т-26 с противопульным бронированием. Зато у них есть множество других полезных свойств – в частности низкий малозаметный силуэт, возможность плавать, вести бой в ночное время, а также прицельно поражать врага из мощных и скорострельных автоматических пушек. Ну и нашего гостя восхитило, что практически каждая машина – сама себе ПВО. Для человека, намучавшегося под немецкими бомбами, это стоит дорогого. При этом, поговорив с нашими бойцами и командирами и убедившись, что все они в той или иной степени имеют боевой опыт (если не на этой войне, то там, у нас, в двадцать первом веке), генерал Горбатов понял главное – наша бригада действительно способна выполнить поставленную задачу. И разговор после этого у нас с ним пошел четкий и вполне предметный. Где, чего и сколько вешать в граммах.

Наконец наступил то туманное предутреннее время, когда в четыре утра, за два часа до немецкой побудки, на левом берегу неожиданно взревела советская гаубичная артиллерия РВГК. Город – такая штука, где по квадратам не постреляешь, чтобы не поубивать своих же советских граждан. Тимошенки, Аваковы, Филатовы и Коломойские народятся в этом месте потом; пока же мы исходим из того, что гражданское население по ту сторону Днепра такое же свое, как и в Москве с Ленинградом. Так что «обработке» подвергались только выявленные позиции противника в прибрежной полосе, а также заранее разведанные цели в глубине вражеской обороны, вроде складов и штабов. Слитный грохот бьющих беглым огнем орудий в предутреннем тумане заглушал все остальные звуки. Там, конечно, проснулись и забегали, но сообразить что-то в густом тумане с видимостью два три метра не представлялось возможным.

И этот туман явился для нашей артиллерии решающим преимуществом. Это врагу ничего не видно, а управление огнем наших гаубичных полков РВГК осуществляется при помощи баллистических радаров. Советские артиллеристы точно знают, куда ложатся их снаряды и из каких квадратов в ответ им погавкивают германские оппоненты. До советских батарей немецкие артиллеристы не достают, слишком велика разница дальнобойности, – поэтому их ответ (без особой точности, в режиме «на деревню дедушке») оказался нацелен на передний край советской обороны по левому берегу Днепра. По мнению немецких артиллеристов, как раз в этот момент там должны были суетиться наши саперы, подготавливая к сборке части наплавных мостов и паромы-плашкоуты. Но факир был пьян и фокус не удался. Саперам по плану предстояло выйти на берег только после того, как моя бригада форсирует реку, а пока к обозначившим себя немецким батареям в ответ полетели увесистые гостинцы от наших артиллеристов. Всего на артподготовку отведено два последних предутренних часа ночи, так что время подавить вражеское сопротивление у них еще есть.

Постепенно светает. От грохота орудий туман над рекой распадается и плывет клочьями, но тем не менее прямой видимости противоположного берега нет ни у нас, ни у немцев (тем более что им и не до наблюдений). Сидят сейчас в своих блиндажах и молятся, чтобы не было прямого попадания, а не то всех вдребезги. В первую мировую артподготовка, говорят, в таком режиме могла продолжаться по нескольку суток и люди от нее просто сходили с ума. Сейчас все гораздо быстрее; долбить несколько суток вражескую оборону снарядами – непозволительная роскошь, ибо противник, если еще не выжил из ума, тут же начинает стягивать к месту предполагаемого прорыва свои резервы. Вот и выходили у противоборствующих сторон кровавые потягушечки с ужасающими жертвами – два километра туда, километр сюда.

Уже перед самым восходом солнца, когда артиллерии осталось долбить по переднему краю около десяти минут, в воду пошли первые БМП моей бригады; отфыркиваясь выхлопами дизелей, с неторопливой грацией беременных уток они косяком поплыли к противоположному берегу. Плыть им предстояло, в зависимости от участка форсирования, от двенадцати до пятнадцати минут. Чтобы прикрыть форсирующие реку БМП от внезапного огня уцелевших средств противника, позиции на берегу заняли взводы управления артиллерийских батарей и минометчики, а в боевых отделениях самоходных гаубиц рядом с лотками подачи уже лежали наготове штучные в этом мире корректируемые снаряды «Китолов-2М»…