Балкон

Роже. Шанталь, я тебя люблю, потому что ты суровая и серьезная, ты – самая нежная и самая мягкая из женщин. Твои мягкость и нежность делают тебя серьезной, как урок, суровой, как голод, непреклонной, как льдина. Твоя грудь, твоя кожа, твои волосы – реальнее, чем достоверность полдня. Обними меня, и я тебя удержу.

Шанталь. Когда я окажусь там, когда я буду говорить с ними, я услышу в себе твои вздохи и стоны, биение твоего сердца. Отпусти меня. (Роже ее удерживает.)

Роже. У тебя есть еще время. Вокруг стен осталось немного тени. Ты пройдешь за Архиепископством. Ты знаешь дорогу.

Один из мятежников (шепотом). Время, Шанталь. День наступает.

Шанталь. Ты слышишь, они меня зовут.

Роже (внезапно раздраженно). Но почему ты? Ты никогда не сумеешь им сказать.

Шанталь. Я буду лучше, чем кто-либо. Я – талантливая.

Роже. Они – хитрые, изворотливые…

Шанталь. Я выдумаю жесты, позы, фразы. Прежде, чем они скажут слово, я все пойму, и ты будешь гордиться моей победой.

Роже. Туда могут пойти другие. (Кричит мятежникам.) Идите, вы! Или я, если вы боитесь. Я им скажу, что они должны подчиниться, так как мы – Закон.

Шанталь. Не слушайте его, он пьян. (Роже.) Они умеют только драться, а ты – любить меня. Это роли, которые вы взялись играть. Я – другое дело. Бордель, по крайней мере, принес мне пользу, так как именно он научил меня искусству притворяться и играть. У меня было столько ролей, что я их знаю почти всех. У меня было столько партнеров…

Роже. Шанталь!

Шанталь. И таких ученых, таких хитрых, таких красноречивых, что моя ученость, моя хитрость, мое красноречие несравнимы с ними. Я могу обращаться на "ты" к Королеве, Герою, Судье, Епископу, Генералу, героическому Войску… и обманывать их.

Роже. Ты знаешь все роли, не так ли? Так ты подавала мне реплики?

Шанталь. Этому легко научиться. И ты сам…

(Трое мятежников приблизились.)

Один из мятежников (тянет Шанталь). Хватит разговаривать. Пойдем.

Роже. Шанталь, останься!

(Шанталь удаляется, ведомая мятежниками.)

Шанталь (иронично). Я тебя обнимаю и храню в своем сердце, моя любовь…

(Она идет по направлению к Балкону в сопровождении трех мужчин и скрывается.)

Роже (один, имитируя голос Шанталь). …И у меня было столько партнеров, и таких ученых, таких хитрых… (Своим голосом.) Было бы хорошо, если бы она постаралась дать им ответ. Такой, какой они хотят. Сейчас у нее будут хитрые и ученые партнеры. Она будет отвечать так, как они ждут.

(По мере того, как он говорит, декорация сдвигается влево, наступает темнота; разговаривая, Роже удаляется за кулисы. Когда включается свет, на сцене уже декорация следующей картины.)

СЕДЬМАЯ КАРТИНА

Декорации

Похоронный салон, который был под вопросом в перечислении мадам Ирмы. Он разрушен. Ткани – черный гипюр и бархат – соответственно, разорваны. Жемчужные венки рассыпаны. Полный разгром. Платье Ирмы в лохмотьях. Костюм Шефа Полиции тоже. Труп Артура лежит на крышке бутафорского гроба из поддельного черного мрамора. Рядом новый персонаж: Посланник двора. Форма посла. Он единственный в хорошем настроении. Кармен одета, как вначале. Страшный взрыв. Все дрожит.

Посланник (одновременно развязный и важный). Я уж не знаю, сколько потребовалось столетий, чтобы столетия сделали меня более мудрым, более совершенным… (Смеется.) Я не знаю, что это за взрыв, в котором смешались хруст драгоценностей и разбитых зеркал… мне кажется, что это Королевский Дворец. (Все переглядываются, ошеломленные.) Не будем выказывать волнения. Пока мы не станем, как этот… (Он указывает на труп Артура.)

Ирма. Он не думал, что сегодня вечером так хорошо сыграет роль трупа.

Посланник (улыбаясь). Наш дорогой Министр Внутренних дел был бы в восторге, если бы его самого не постигла та же участь. К несчастью, я должен его заменить возле вас, а у меня нет больше вкуса к этого рода наслаждениям. (Дотрагивается ногой до трупа Артура.) Да, это тело замерло навеки, наш дорогой Министр.

Ирма. Что уж об этом, месье Посланник. Эти господа желают иллюзий. Министр хотел бы видеть поддельный труп. А Артур и вправду мертв. Смотрите: он выглядит естественнее, чем живой. Все в нем стремится к неподвижности.

Посланник. Он был создан для величия.

Шеф полиции. Он? Заурядный и бесхарактерный…

Посланник. Он, как и мы, был сработан поисками неподвижности. Тем, что мы называем иератическим. Кстати, позвольте мне приветствовать воображение, которое устроило в этом доме похоронный салон.