Баллады снова солгут

— Знаете ли вы, что будет если вскрыть яремную вену? — спросил он, наблюдая, как искры пляшут вокруг его запястья.

Мы с Басхом снова кивнули.

— Ну, так вот: если магия — кровь этого мира, то Ксентаэль была его яремной веной. И мы её вскрыли.

— Это невозможно! — Басх вскочил, почти ударившись головой о выступ стены. Я отстранённо подумала, что это было бы к лучшему. — Я не верю! Не может один маг владеть такой мощью, я изучал…

— Да ладно?! — Ганглери запрокинул голову назад и мрачно расхохотался, глаза его потемнели. — Выйди наружу, посмотри на Мастерскую! Прогуляйся, полюбуйся големами, вспомни, что они с тобой чуть не сотворили! А потом подумай о том, что Ксентаэль каждого — каждого из них — наполняла Силой лично! Да, мальчик, да! Тунглид Рэтур бахвалится своей властью, своим влиянием, своим местом за спинкой королевского трона, но что они могут на самом деле?! На следующее утро после смерти Ксентаэль половина ковенов не проснулась вообще, а те, кто проснулись, стали слабее вдесятеро! Нас купили обещанием земного могущества, земных сокровищ, и мы предали Луну. А она не из тех, кто прощает с лёгкостью!

В лице Басха не было ни кровинки — один только страх.

— Ты думаешь, она сохранила мне жизнь из милости? Или потому, что я не участвовал в ритуале с другими магами? Так вот тебе знание, которого ты так жаждал: я был тем Старшим, кто дал согласие очередному гонцу!.. Я жив лишь затем, чтобы наблюдать, как мир истекает кровью, как число магов убывает с каждым годом, и как то, что мы считали благой Силой, обращается в безумную стихию! Луна питает меня жизнью лишь потому, что ей угодна моя боль!

Почти охрипнув, старый маг замолчал и отвернулся.

— Идите спать, — бросил он через плечо. — Мне нечего рассказать вам больше.

Опустошённая, я откинулась на шкурах. Едва ли мне удастся заснуть, но стоит хоть попытаться — в конце концов, что ещё я сейчас могу? А Басх неожиданно поднялся, слегка шатаясь, и направился к выходу. Никак, воздухом решил подышать…

У самой лесенки учёный почему-то остановился и бросил на меня беспомощный взгляд. Губы его дёрнулись, словно он хотел позвать меня с собой, но между нами стоял неприятный утренний разговор. Мы друг друга не поймём, парень… Даже если очень сильно захотим.

Я пожала плечами и отрицательно качнула головой, но Басх продолжал на меня смотреть. Что ж, он желает беседы? Так пусть вытащит язык из того места, которое просиживает за книжками, в конце концов. По собственному почину я за ним бежать не собираюсь.

Учёный вздохнул и мотнул головой в сторону выхода. Ну, ладно. Судя по всему, и это для него подвиг.

Ганглери смотрел в огонь, не обращая на нас ни малейшего внимания.

Снаружи совсем стемнело. Небо над долиной полыхало зелёными лентами Песни. Зелёная Кровь эльфийских владык…

Сияние струилось как раз из-за хребта, отделяющего Мастерскую от Царства, точно оно было открытой раной, которая никак не может затянуться, и оттого сочится — капля за каплей, лента за лентой…

Окровавленные небеса.

Меня пробрала дрожь. Басх стоял, скрестив руки на груди и глядя куда-то вверх. Его глаза напоминали гладкие, но совершенно пустые зеркала.

— И что же делать? — спросил он, обращаясь скорей к тёмным очертаниям эльфийской крепости, нежели ко мне. — Я понял теперь, почему маги из Тунглид Рэтур так стремятся попасть в Царство… Я думал, ими движет только корысть… но… что, если… что, если они просто хотят исправить свою ошибку?

— Эту ошибку совершили не они, — я пожала плечами.

— Тем более! — воскликнул Басх. — Вот именно! Будь я на их месте, я бы пытался что-то сделать… вернуть все, как было…

— Ну так вперёд. Тем более, что они сделали вам какое-то очень приятное предложение… Не поясните, кстати, какое именно?

— Я не уверен, что смогу, — Басх потёр затылок. — Я сам не до конца понимаю. Эти сведения не относятся к числу общеизвестных…

— Так идите к ним, и поймёте.

— Я ещё ничего не решил!

— Решайте скорее.

Басх соизволил, наконец, обернуться ко мне. Теперь изумруды его глаз полыхали так, что могли бы поспорить с Песней, а бледные, расплётшиеся волосы летели по ветру. О таких слагают легенды. Высекают в камне. Лепят в барельефах.

Что герою баллад нужно от меня?

— А что вы будете делать? — спросил он, стараясь не отпускать мой взгляд.

— Пойду домой, — ответила я спокойно.

— Надеетесь вот так забыть обо всем? А сможете? — на лице Басха проступило неприятное, чуждое ему выражение, которое я не смогла истолковать. — Вам для этого придётся перестать смотреть в зеркало.

— Не ваше. Собачье. Дело, — отчеканила я, улыбнувшись так широко, что заныли скулы. — Топайте к Тунглид Рэтур прямо сейчас. Смотрите только, чтоб они вас не выкинули, если вдруг вы им не сгодитесь, как я.

Лицо учёного перекосилось.

— Я вас не понимаю! У вас есть настоящий дар, не то, что у меня! Мы должны пойти вместе, Белка! Неужели вы не понимаете? Это все не случайно, так и было задумано!

— Кем?

— Не знаю, но…

— Хватит. Я не верю в предназначения.

Оставив Басха искать в снегу свою челюсть, я направилась обратно в пещеру.

21