Бальзам из сожалений

– Можно уточнить? – ровно произнесла Лариса, когда Вероника замолчала. – Я правильно поняла тебя? Ты его не любишь, не хочешь, тебе с ним плохо, некомфортно, ты ощущаешь только отторжение в любом контакте с ним, но именно это все, вместе взятое, вызывает в тебе такую непреодолимую жалость, что ты просто взяла и подарила ему свою жизнь? В качестве жилетки для рыданий, соплей и платформы для унижения тебя же за бесхребетность и неспособность постоять за себя. Ты понимаешь, что стала подельницей крайне непорядочного человека в преступлении против самой себя? Что с тобой не так, Ника?

– Тебе бы на юридический поступить, – грустно проговорила Вероника. – Стала бы шикарным прокурором. Отличная обвинительная речь. У меня даже нет оправданий, настолько ты верно все изложила. Все так и есть. Моя жалость острее, больнее, сильнее и трусливее даже инстинкта самосохранения. Даже страха гибели от своей нелюбви или его агрессии. Все возможно. Кроме моего существования без этой жалости. Я знаю себя: одно резкое движение – и на смену жалости придет такая тяжелая и безнадежная вина, что мне свет станет не мил.

– А сейчас он тебе мил?

– Не очень. Но чувствую, что может быть намного хуже.

– Ты понимаешь, что отстаиваешь право на уничтожение своего настоящего и будущего? Во имя такого главного, как жалость, которая требует принесения страшных жертв. Бессмысленных и противоестественных.

– Наверное, так все и выглядит. Но что делать, если нет сил сломать себя. А что для тебя главное, Лариса?

– Гармоничное существование, – не задумавшись, ответила Лариса. – Путь к нему в преодолении очень многих препятствий. Ты даже не представляешь, как много их у меня. Начиная со сломанного в детстве позвоночника, который я до сих пор держу силой воли, с помощью напряженных тренировок и многих ограничений. И кончая контактом с родителями, в нем требуется каждую минуту бороться не только за свои права, но и за каждый свободный вздох и даже за каждый кусок еды и глоток воды, грубо говоря. У меня, кстати, состоятельные родители, но я у них в неоплатном долгу за этот проклятый позвоночник, из-за которого им приходилось тратиться на врачей и лекарства.

– Никогда бы не сказала, что у тебя проблемы с позвоночником, – растерянно произнесла Вероника. – Ты такая стройная, походка, как у балерины.

– Стараюсь, – пожала плечами Лариса. – Сплю я только на голой доске. Иногда мне снятся мягкая постель, теплые одеяла, пышные подушки. Просыпаюсь вся в слезах. Это я во сне от радости плачу.

– Господи, – выдохнула Вероника, – я чувствую себя идиоткой. Загнала себя в клетку трагедии в то время, как ты отважно пробиваешься сквозь немыслимую боль. А ведь ты выбрала именно битву за жизнь такой ценой. Ты выбрала ее еще тогда, кода была маленьким ребенком. У меня сердце рвется. И что же для тебя главное на пути к гармоничному существованию? У тебя есть цель?

– Конечно. Она одна, эта цель. И только она решает все. Найти мужа. Для гармоничной жизни нужен идеальный муж. Конечно, любой сейчас скажет, что таких не бывает. А я считаю иначе. На свете такое огромное количество разных людей, что в одном человеке непременно сойдутся лишь те качества, которые я ищу и могу принять. И постараюсь вызвать в нем ответ.

Вероника не просто не оценила универсальность и жизненную ценность единственной цели подруги. Нику шокировала категоричная прямолинейность Ларисы и ее почти безумная убежденность… И это после того, как она с такой беспощадной и резкой справедливостью изложила суть зависимости от другого человека, когда наводила порядок в горестном смятении Вероники. Но спор тут, конечно, был неуместен. Слишком разные они люди, их позиции несравнимы. Лариса все еще проходит сквозь строй своих суровых обстоятельств и мук, которые в высокой степени изолировали ее от реальности. Но она поверила в свои силы, победив врагов – тяжкую инвалидность или участь горбуньи. Она, несомненно, наивный борец, у которого нет другого выхода, кроме веры в свой выбор. В свое упорство. Вероника ей не судья и даже не советчик. Она в своем изнеженном существовании до замужества лишь лелеяла и культивировала собственные нежные чувства. И застыла в ужасе от полученных результатов. Так что она может только протянуть руку поддержки Ларисе, если та об этом попросит. А это и есть дружба.