Бамбуковая крепость

С этого места во второй половине прошлого века и начал расти современный город. Европейская цивилизация, вторгшаяся в мир вьетнамской общины, разрушила ее. Первое, что дала урбанизация, — это преступность и проституция. Три-четыре деревни, по территории которых сейчас пролегает бульвар Ле Лоя, стали рассадниками этих зол.

Банда «Братство Бонгкена» была в то время грозой Сайгона. Нынешний фонтан — центр исчезнувшей деревни Бонгкен. Современники пишут, что это «братство» потомков крестьян общалось с окружающими только языком острых ножей. Банда была жестко организована, жила по своим строгим законам. Каждый уроженец Бонгкена с малолетства становился членом мафии. Принадлежность к ней навечно закреплялась изощренной татуировкой кожи. Убийство, грабеж наряду с торговлей служили главными средствами существования людей, у которых чуждый им город отнял землю и буйвола.

Подобные банды образовались и в соседних общинах. В каждой из них была такая же строгая организация, они делили между собой сферы влияния, и эта вражда выливалась в жесточайшую войну.

Слова «девочки с Боресс» были в Сайгоне колониальных времен такими же известными, как «братья и сестры Бонгкена». Небольшая улица, которая носит теперь имя ученика Луи Пастера — доктора Иерсена, прожившего многие годы во Вьетнаме, находится между торговыми кварталами нового рынка и каналом Беннге, соединяющим Сайгонский порт с китайским Шолоном. К приходу колонизаторов на топкой земле здесь стояли свайные поселки покинувших родные места кхмеров и тямов. Но с ростом Сайгона улица за болотом «Маре Боресс» приобрела особую славу. Тямы и кхмеры вымерли или расселились по другим кварталам города, а в опустевшие свайные дома пришли юные уроженки деревенских общин, которые стали городскими районами.

Во Вьетнаме почти не было религиозных запретов добрачных связей. Но эта «свобода» редко использовалась в патриархальной деревне, где все жители были на виду всех. Другое дело, большой город.

«Маре Боресс» стала улицей проституток, как и соседняя с ней Лефебр. Может быть, в своих родных переулках они бы не решились на такое, но в темном квартале за болотом уроженки Бонгкена и других центральных общин работали открыто. Накрашенные до неузнаваемости, они прохаживались по улице, демонстрируя свои достоинства. Для французских солдат и колонов это было недорого — всего два серебряных хао. А для девочек — пять «гостей» за ночь — вот и пиастр, целое состояние.

В 1913 году окружной префект Куньяк распорядился засыпать болота Боресс и построить корпуса нового рынка. В то время в Сайгоне появились и европейские проститутки — гречанки, румынки. Они не хотели соседствовать с вьетнамскими «девочками с Боресс» и обосновались рядом, где сейчас проходит проспект Нгуен Хюэ.

Самый первый центр европейской колонизации во Вьетнаме, Сайгон вплоть до освобождения имел сомнительную славу одного из крупнейших в Юго-Восточной Азии центров проституции и организованной преступности. В 60-е годы нашего века к нему в этом отношении из всех вьетнамских городов приблизился только Дананг, выросший во время американской агрессии. Третий по величине город Юга, бывшая столица Хюэ, оставался вьетнамской полудеревней и хранил национальные традиции только относительно. Повсюду контакт европейских и американских пришельцев с вырванными из деревенской привычной среды вьетнамцами порождал эти социальные язвы.

В первый раз я приехал в Сайгон в середине мая 1975 года — всего недели через две после освобождения. Город жил так, словно и не было глубокого политического перелома, покончившего с более чем вековым господством старых и новых колонизаторов. Так же на бульваре Ле Лоя и улице Ты Зо прогуливались проститутки; много метисок и мулаток. Нищие просили милостыню, выставляя напоказ свои язвы и уродства. Даже в центре можно было стать жертвой гангстеров. Они подлетали сзади, выскакивали на тротуар на мотоцикле. Первый бил рулем зазевавшегося прохожего, а второй отработанным движением молниеносно срывал сумку, фотоаппарат, часы.

Американский неоколониализм стал самой сильной после французской колонизации социальной ломкой для Южного Вьетнама. Искусственная урбанизация 60-х годов больше всего затронула Сайгон. До начала американской агрессии нынешние составные части г. Хошимина — Сайгон, Шолон и Зядинь — были отдельными городами, и в самом Сайгоне численность населения едва превышала 150 тысяч человек. В 1970 году три города слились в единую агломерацию с населением в 4 миллиона человек.