Бамбуковая крепость

Однажды вечером в 1975 году с балкона гостиницы «Мажестик» я увидел за рекой вспыхнувшее зарево пожара. Как впоследствии выяснилось, там был взорван склад боеприпасов. Но это был только один из многих подобных случаев. Горели фабрики, склады товаров, устраивались покушения на представителей новой власти, на офицеров Вьетнамской народной армии. На Центральном плато под обстрел попадали караваны машин, чаще всего, конечно, гражданские.

Все солдаты, полицейские, чиновники, не занимавшие важных политических постов, быстро получили возможность вернуться к своим семьям, и подавляющее большинство их уже приняло участие во всеобщих выборах в Национальное собрание единого Вьетнама, состоявшихся в апреле 1976 года.

Офицеры, агенты по «умиротворению», чиновники, занимавшие значительные политические посты, — те, кто отдавал приказы убивать патриотов, сжигать деревни, пытать заключенных, не могли быть отпущены на свободу. В еще не стабильной социальной и политической обстановке они могли бы причинить немало бед и даже спровоцировать гражданскую войну. Эти тревоги революционных властей не были преувеличенными.

В Южном Вьетнаме осталось полтора миллиона людей, служивших раньше американцам. Из них несколько десятков тысяч упорно не хотят смириться с новым режимом. Что делать с ними? Ждать, когда они наконец поймут, что социалистическая революция на Юге — не временное явление, что она победила навсегда и сопротивление бесполезно. Для этого требуется время. Экономические, политические и социальные трудности, переживаемые сейчас Вьетнамом, подстрекательства и подрывная деятельность спецслужб США вовсе не способствуют этому пониманию, перестройке умов людей.

Для тех, у кого нет желания преодолевать эти трудности, строить новую жизнь на истерзанной войнами родине, единственный выход — уехать в поисках более благополучной жизни где-нибудь за морем.

«Проблему беженцев» из Южного Вьетнама, особый накал которой относится к 1978–1979 годам, я бы назвал проблемой отчаяния людей, потерявших корни. Если, конечно, оставить в стороне бегство буржуазии китайского происхождения: она всегда была инородной массой во Вьетнаме.

…От набережной реки Сайгон, где находится гостиница «Кыулонг», бывшая «Мажестик», на всем пути до Ле Лоя меня провожает велорикша, но по улице Донгкхой (прежде Катина-Ты Зо) приятно идти пешком, заглядывая в лучшие в городе антикварные и ювелирные лавки, художественные салоны, отвечая на приветствия ставших уже знакомыми торговцев. В мае 1975 года хозяевами большинства этих лавок были индусы и китайцы, а кафе и бистро держали даже французы. Катина-Ты Зо была улицей не для вьетнамцев. В каком-то из этих домов находилась квартира английского журналиста Фаулера из романа Грэма Грина «Тихий американец», по этим тротуарам, мощенным плитками, порой цветными, ходили его герои. Сейчас улица «Всеобщего восстания» (так переводится ее нынешнее, третье по счету название) стало чисто вьетнамской и утратила свой былой внешний лоск.

На улице Ле Лоя у фонтана старичок-водитель услужливо открывает дверцу такси — «божьей коровки» французского производства, возраст которой под стать шоферу. Такси — привычная составная часть городского транспорта Хошимина, чего нельзя сказать о Ханое и Хайфоне. Складываюсь, чтобы поместиться на переднем сиденье (на задних еще теснее), и, затарахтев, машина выезжает на почти пустую, отгороженную от правых рядов стальным барьером центральную часть бульвара Ле Лоя. Велосипеды и рикши теснятся за барьером справа, а левые ряды предназначены исключительно для автомобилей. Но уже через километр, за площадью перед рынком Бентхань, вливаемся в общую кашу уличного движения с его поражающим многообразием.

Город Хошимин отличается от других центров Вьетнама, в том числе от таких крупных городов Севера страны, как Ханой и Хайфон. В Ханое лишь единичные здания поднимаются выше четырех этажей. В Хошимине же дома около десятка этажей в высоту — далеко не редкость. В отличие от зеленых со свежим воздухом аллей Ханоя оживленные магистрали Хошимина наполнены синеватым смогом, извергаемым полумиллионом мотоциклов и мопедов и 60 тысячами самых разношерстных четырехколесных транспортных средств, которые питаются горючим предельно низкого качества. Насчитывающее 3,5 миллиона человек население Хошимина, хотя и пересело в последние годы на велосипеды и велорикши (около 1 миллиона велосипедов), больше предпочитает механизированные средства передвижения.

У этого города много проблем, которые хорошо знакомы властям любого крупного города мира. Хотя основная часть его населения — горожане в первом поколении, они психологически дальше ушли от деревни, чем жители других городов страны. Ханой и Хайфон в своих административных границах включают примерно поровну города и деревни. Из 3,5 миллионов хошиминцев — только полмиллиона занимаются сельским хозяйством в пригородах. К интернациональным проблемам большого города прибавляются особые социальные проблемы, доставшиеся в наследие от войны и неоколониального режима.