Банановый пудинг (СИ)

Просыпаешься медленно и неохотно, чувствуя, что сон буквально придавил собой, наполняя изнутри приятным чувством уюта и тепла… Но когда начинаешь шевелиться, приходит осознание, что придавил не только сон, но и Хоррор, сладко сопящий рядом и, при твоём шевелении, прижимая собой сильнее. Вы спали прямо на диване, и монстр вжал тебя в его мягкую спинку. Тяжесть его тела на тебе была несомненно приятна, но всё же дышать было трудновато…

— Хор…рор… Дышать… нечем, — шепчешь скелету, пытаясь вылезти, но он даже не думает шевелиться, лишь сонно дернувшись и обхватив тебя руками и коленями, словно плюшевую игрушку. Так хотя бы появился доступ к кислороду, и ты с наслаждением вдыхаешь полной грудью, тыкаясь теплым носом куда-то в шею монстру, от чего он что-то довольно бурчит во сне. Он действительно очень теплый, а за грудиной слышен едва различимый необычный гул, привлекающий твое внимание. С любопытством легонько оттягиваешь ворот футболки, стараясь теперь не разбудить любимого и заглядываешь за веер ребер грудной клетки, где заметно слабое свечение гранатовой души в форме перевернутого сердца. Она легонько пульсирует, напоминая настоящее сердцебиение, разнося по телу мужчины волны магии, словно магическим кровотоком, едва различимым в рассветных сумерках… Энергия выглядит глянцевой, гладкой и упругой, маняще поблескивая искрами на изгибах, словно приглашая дотронуться…

Приходишь в себя, когда палец пробравшейся внутрь руки уже ведет по гладкому мягкому боку души, вызывая во всем теле монстра моментальную дрожь и протяжный стон сквозь вязкий утренний сон. Его руки резко сжимают крепче, отчего твоя ладонь буквально обхватывает душу, мягко потеревшись о ее гладкость всей поверхностью кожи. На ней ты тут же ощущаешь непривычную, мягкую влагу, будто испачкалась в нагретом сиропе, который плавно стал стекать по запястью, оставляя приятные следы прогретого свечного воска. Пугаешься, боясь, что могла навредить и испуганно отдергиваешь руку; отодвигаешься сама, натыкаясь на пристальный, странно подернутый мглой зрачок проснувшегося монстра. Волна ужаса, леденящего кровь, пробегает от затылка до самых пяток, вынуждая огромную порцию адреналина влиться в кровь и сердце, усиливая его испуганные толчки пониже ключиц.

— Хоррор… прости, я… Случ… айно, прости пожалуйста… Я не хотела навредить, прости, прости, — шепчешь в ужасе, не зная, что предпринять, мечась взглядом от пристального урагана глаза до мерцающего за футболкой ало-малинового зарева чужой энергии. На глаза наворачиваются слезы, а руки закрывают дрожащие губы, пока в мыслях вихрем взметнулась паника.

“Ему было больно? Он обиделся? Он точно обиделся… Он меня не простит, он разозлится… Выгонит… Наговорит плохого, отдалится” — все эти слова устроили бомбардировку внутри твоей бедной головы, добиваемой его неотрывным изучающим взглядом, который быстро изменился, стоило первой слезинке приготовиться к спуску по щеке.

— Тссс, сладкая, всё хорошо~, — хрипит его тембр, чей обладатель довольно улыбнулся, хищно придвигаясь ближе, — смотри, как это делается, ягодка, — его руки разводят твои, а ладонь сильно надавливает на грудину, за которой тут же что-то заворочалось и забилось, вытягиваясь наружу. Пугаешься этому чувству, и сама того не ведая, сопротивляешься, отчего по ребрам бежит электрический разряд боли, вырывая болезненный стон.

— Ну-ну, расслабься, Т/И, я не позволю ничего лишнего… Не сопротивляйся мне, — он доверительно гладит рукой по грудине, разнося чувство успокоения под кожей, и ты тихо киваешь, пробуя усмирить поднявшуюся волну страха. Следом за твоей капитуляцией из груди выскальзывает душа искренности небесного цвета, испуганно вздрагивающая от чужих касаний в клетке из острых костяных пальцев.

— Умница, сладкая, вот так. А теперь смотри~, — довольно тянет своим рычащим голосом, медленно высовывая бордовый язык.

— Что… что т..ты, аахх! — тебя выгибает, стоит ему ощутимо лизнуть душу, бесстыдно надавливая на ложбину сердечка, отчего то тут же напитывается поверхностными соками магии, напоминающей чрево спелого терновника. А по телу бегут импульсы мощного жара и удовольствия, наполняя каждый уголок тела тяжёлой щекотливой томностью.

— Видишь, Т/И… Это так приятно… И ты такая вкусная, — он снова лижет душу, едва заметно прикусывает ее за покатый бок, из-за чего ты судорожно и сдавленно мычишь, извиваясь перед монстром от того, что он вытворял с твоей жизненной силой, — Ты первая начала, Т/И. Я научу тебя всему, вот так, будешь знать, как хулиганить без меня, — снова терпкое давление на податливые стенки, пачкающие его язык твоей синевой, отчего, мешаясь с его цветом, она кажется сливовой.