Банановый пудинг (СИ)

Подлавливаешь момент и тоже пачкаешь его нос в сладкой вате, на которую монстр потешно скашивает единственный глаз, а ты смеёшься своей безобидной мести, придвигаясь поближе и приподнимаясь на коленках, чтобы слизнуть угощение, как сделал это он. Хоррор замирает, словно боясь спугнуть, когда твой язычок несмело проходится по гладкой переносице, растворяя собой сахарные ниточки угощения. Но отстраниться он тебе тоже не даёт, цепко обхватив пальцами руки чуть выше локтей и коротко целуя в губы, на которых гуляет вкус земляники. Смущённо тушуешься, садясь обратно и потихоньку доедая лакомство вместе со скелетом, который одним укусом поглощал втрое больше тебя, немного пугая такой жадностью и силой, скрытой в мощных костях, скрытых тканью немногочисленной одежды.

Невольно любуешься им, пока он обсасывает оставшуюся от ваты палочку, отмечая, что даже солнце не способно загасить собой яркость его рубинового моря в глазнице. Хоррор замечает твое внимание и поворачивается, буравя взглядом, а ловким щелчком пальцев откидывая деревяшку в высокую стену травы, пока ты снова смущаешься, чуть краснея и переводя взгляд на одуванчики, сиротливо пробившиеся сквозь высокий ковыль.

— Ты до сих пор стесняешься? — спрашивает низкий голос, а костяные пальцы касаются твоих, лежащих на смятых травинках под вами.

— Хах… Мне отчего-то… неловко… Ты такой… Взрослый, сильный и… проницательный, — смущённо прикрываешь глаза, немного вжимая голову в плечи, когда он придвигается ещё ближе и внезапно заваливает тебя на траву спиной, нависая сверху большой, теплой тенью.

— А ты маленькая, мягкая и сладкая, Т/И, — довольно хрипит его голос, и лоб черепа толкает в висок, выдыхая в ложбину над ключицей согретый его глубоким дыханием голос, — я обещал вылечить твое смущения помнишь, ягодка?

— Хоррор, но не здесь же? — в панике спрашиваешь его, цепляясь взглядом за мелькающие между мощных веток дуба пятна синего неба, словно оно было способно помочь или дать подсказку. Но оно было глухо к твоей взметнувшейся панике и до того, и тем более сейчас, когда теплая рука скользнула к бёдрам под подолом нежного платья, цвета сладких абрикосов.

— Здесь, Т/И… Тебе понравится, гарантирую, — утробный голос пускает электрические разряды по телу, что отзывается на чужую ласку с предательским томлением. Особенно сильно ты вздрагиваешь, когда ловкие пальцы юрко забираются за тонкую ткань белья, чуть оттягивая ее в сторону, чтобы добраться до лакомой сердцевины. Пальцы вскальзывают в лоно, словно ощупывая почву для дальнейших действий, тут же увязая во влаге, что появляется ответом на его манипуляции незамедлительно, напрочь игнорируя твое смущение, будто тело ведёт свою собственную игру, отличную от твоего мнения.

— Ты ведь и сама не против, сладкая, я хорошо это чувствую, — тянет он, погружая сразу три пальца достаточно глубоко, отчего ты коротко мычишь, но слишком громко для подобного места, — тихо, малышка, мы же не хотим, чтобы нас услышали? — вторая рука накрывает твои губы, плотно зажимая и не давая кричать или пищать, пока монстр устраивается поудобнее, стянув твое бельё и явно освобождая от темных тесных шорт набухший в желании вишнёвого цвета член, пристраивая его к твоему влагалищу.

Ты дергаешься не то в нетерпении, не то в ужасе, что вас увидят случайные прохожие, но не успеваешь даже довести мысль до конца, как Хоррор с глухим рыком наслаждения вводит член до упора, приятно скользя вдоль ребристых и мокрых стенок внутри тебя.

— Мммхх, какая же ты узкая, ягодка, — шепчет, глядя в глаза, начиная плавно и размашисто двигаться, вперёд и назад, внимательно следя за твоей реакцией, которая становилась все более далёкой от стыда, уступая место чувству сладкого удовольствия, с привкусом сливочной земляники и запахом свежих дубовых листьев, укрывавших вас своей тенью от любопытных глаз общественного места. Его раскачивание над тобой, которому вторят тугие и мягкие толчки внутри, перемешанные с трущим чувством одежды на тебе и на нем, усиливали возбуждение, отзываясь приятной щекотливой истомой, что ручьями бежала от диафрагмы до пупка и ещё ниже, вынуждая гнуться в пояснице, опираясь на травянистый покров острыми лопатками.

— Ммхх, да-а… милая… Тебе нравится? Нравится заниматься непотребством… прямо в парке? — сбивая дыхание гулко и низко спрашивает он, делая особо крепкий толчок, упираясь в преграду матки, вырывая твое мычание в его ладонь, что он совершенно верно понимает, как согласие, нагибаясь и чувственно целуя в сгиб гладкой шеи, продолжая ритмично вталкиваться в твое тело. Снова и снова, с кратким и тихим рыком, напополам со сбитым дыханием, пока ты чувствуешь, как сводит от близкой разрядки бедра, когда он задевает внутри особенно чувствительное место, наполняя тугим членом до последнего миллиметра влажного пространства, добавив к мягкому, но сильному трению приятный звук всей сочности процесса.