Банда потерпевших

Я сказал, что заплатил Марусе за молчание, и пообещал заплатить еще.

Клава покачала головой:

– Никому уже не верю.

Я сказал, что надо, не теряя времени, пойти сфотографироваться на паспорта. Клава согласилась, что без документов особенно не побегаешь. Но можно и с паспортами залететь. Если не проводить их по базе данных МВД, нас задержат после первого запроса. А если паспорта пройдут по базе данных, нас обнаружат по фотографиям.

– Что же делать?

– Надо купить косметику.

– Зачем?

– Увидишь.

Договорились, что во время разговора с Гультяевым Клава будет держать мобильник так, чтобы я мог слышать его голос.

– Знаешь, как называется то, что ты сделала? – начал Киря. – Это кидок. Знаешь, что за это бывает?

От неожиданности Клава стала заикаться.

– Это я тебя кинула? А ты что со мной сделал?

– А что ты сделала с Ярославом? – тут же нашелся Киря.

Клава выпалила на одном дыхании:

– Я украла себя у тебя, после того, как ты выкрал меня из моей жизни. Хочешь, чтобы я за это ответила? Ты что, совсем придурок? Что касается Ярослава, то я к нему в гости не напрашивалась. Он знал, что вы меня похитили? Знал! По закону он должен был тут же заявить в милицию. Вместе этого решил попользоваться. За такие дела надо отвечать. Вот он и отвечает. Но я взяла деньги не только для того, чтобы наказать его. У тебя осталась моя подруга. Я по-хорошему предлагаю тебе за нее выкуп. Если откажешься, я куплю пистолет и пристрелю тебя, понял?

Молчание затягивалось.

– Сколько дашь? – спросил, наконец, Гультяев.

Клава посмотрел на меня вопросительно. Я пожал плечами. Я не знал, сколько может стоит свобода для Эли.

– А сколько ты заплатил за нас Кишке? – спросила Клава. – Ну, не даром же ты нас забрал!

– Это коммерческая тайна, – сказал со смешком Киря.

– Черт с тобой, я дам тебе сто тысяч.

– Рублей??

– А ты нас за рубли купил? За сто тысяч. Двоих?

Гультяев снова молчал. Значит, так и было. Клава закрыла ладонью микрофон мобильника:

– Нормально, да? Мы с Клавой стоили сто тысяч рублей.

– А что ты удивляешься? – спросил Кирилл. – Хорошие деньги. Обычно я даю намного меньше.

– Значит, мы еще гордиться должны? Какие мы дорогие!

– Значит, ты мне условных ёжиков предлагаешь?

– Ежиков, – передразнила Клава. – Подавись.

– Ладно, подавлюсь. Когда и где?

– Не гони картину. Дай мне Элю.

– На.

Эля рыдала навзрыд. Клава пыталась ее успокоить. Сказала, что договорилась о ее обмене. Эля продолжала рыдать.

– Они что-то с тобой сделали? – спросила Клава.

– Нет, просто очень обидно.

– Эля, прости, но мы не могли взять тебя.

– Кто мы?

– Ты не знаешь? Мне помог Ваня.

Эля перестала рыдать.

– А вы где сейчас?

– Странный вопрос. Конечно, в Москве. Мы тебя вытащим. Потерпи еще немного.

– Ладно, – сказала Эля.

Телефон снова взял Гультяев.

– Когда и где я скажу позже. Я еще не решила, – сказала Клава. – Я должна все предусмотреть. Ты ведь захочешь взять деньги и не отдать Элю. Можешь даже не мечтать.

После этих слов она протянула мне мобильник.

– Поздравляю, Ванёк, – сказал мне Кирилл. – Хорошо сработал. Только о маме не подумал. А маму после твоего героического поступка увезла «скорая».

Все ясно: это он ее довел, а сваливает теперь на меня.

– Что у нее?

– Понятия не имею.

– Куда ее увезли?

– В кардиологию на Лосиноостровской.

Я не стал ему угрожать. Если с мамой что-то серьезное… Надо делать, а не грозить. Я просто отключил мобильник. Пусть думает, что он не очень меня расстроил. Ведь он сказал о маме, чтобы расстроить. И чтобы я тут же полетел в кардиологию, где наверняка уже засада.

Клава предложила пересчитать деньги.

– Не таскать же их с собой. Нужно положить в камеру хранения.

Подсчет занял не много времени. Сорок шесть пачек пятитысячных – это двадцать три миллиона. Двенадцать пачек сотенных евро – в рублях пять миллионов. И шесть стодолларовых пачек – миллион восемьсот. Всего больше тридцати миллионов.

Часть денег Клава оставила при себе. Остальные разделила на две равные части. Положила их в две камеры хранения Киевского вокзала, осенила их крестным знаменем. Мне тоже стало страшно: вдруг кто-нибудь подберет код и откроет. Всегда считал, что равнодушен к деньгам, а тут забеспокоился. Видно, если деньги попали в ваши руки, то вы невольно начинаете считать их своими. Тем более, если это большие деньги.

Не обошлось без напряга. Только открыли дверцы, как появились два мента. Мы замерли. Дубинки уставились на нас, что-то сказали друг другу. Наверно, решали, проверить у нас документы или не стоит.

Слава богу, передумали.

Мы поехали в магазин «Салон театрального костюма». Клава делала покупки, а я торчал на всякий случай у входа.

Потом отправились в магазин медицинской техники. Клава купила два медицинских халата и две шапочки. Своего и моего размера. И очки без диоптрий для себя и для меня.

В оружейном магазине неподалеку я купил пневматический пистолет, как две капли воды похожий на ПМ.

У Клавы был какой-то свой план, она со мной не делилась, у меня – свой. И я тоже с ней нет делился.

Мы вернулись в Марусину квартиру. Клава стала доставать из пакета покупки.