Банда потерпевших

Пишу: «Прошу считать случившееся досадным недоразумением. Последнее время из-за переутомления и нервных перегрузок, связанных с проведением моего завода через процедуру банкротства, у меня случаются провалы в памяти. Все свои сбережения, за исключением пачки юаней, я положил в тайник и вспомнил об этом только сегодня Что касается отпечатков пальцев гражданки Павловой на ключах и пачке юаней, то я сам давал ей подержать в руках ключи и китайские деньги».

Расписываюсь.

Звонок в дверь. Это Гультяев. Просит ключ от сейфа. Я говорю, что ключ

забрал криминалист.

– Чем занимаешься? – спрашивает Гультяев. – Развлечься не хочешь? У нас

новые тёлочки.

Нет, спасибо. Что-то меня больше не тянет на тёлочек.

Гультяев втягивает в меня в какой-то пустой разговор. Я позволяю ему зайти в кабинет. Он видит у меня на столе у меня расписку и заявление. Читает. Я выхватываю у него листок. Он звонит Пряхину.

Пряхин устраивает мне допрос. Стращает, что меня кинут. Отберут расписку и заявление, а деньги не вернут. Настаивает, чтобы встреча с Волнухиным прошла под его контролем.

Александр Сергеевич Волнухин

Я приехал в ресторан «Арбат» за полчаса до назначенного времени. Попросил официантов присматривать за мной. Я мог бы привести десяток крепких мужиков. Но зачем кому-то знать о моих проблемах? Сел за свободный столик, поставил сумку с деньгами между ног, заказал себе кофе.

Гусаков был точен, что не удивительно в его положении, только какой-то нервный, дёрганый. Даже поздороваться забыл. Сидел и будто чего-то со страхом ждал.

Вижу, к столику направляются двое. Один предъявляет удостоверение: майор Пряхин.

– Профессор Волнухин, что у вас в сумке?

Дикая ситуация. Говорю, что это мое дело, личные вещи неприкосновенны.

– В таком случае, – говорит Пряхин, – вам придется проехать с нами. Вы подозреваетесь в пособничестве грабителям.

Как обухом по голове. Официанты спрашивают, что тут происходит. Пряхин суёт им под нос удостоверение, они исчезают.

Пряхин повторяет вопрос:

– Что в вашей сумке?

Говорю, мне надо позвонить адвокату.

Пряхин смотрит насмешливо:

– Звоните. Но я могу сказать, что вам посоветует адвокат. Он посоветует отдать то, что вам не принадлежит. Ну, в самом деле, профессор, не будете же вы утверждать, что сжимаете сейчас ногами ваши кровные денежки. Не ставьте себя в глупое положение. Через час ваше имя попадёт в газеты. Зачем вам скандал, милейший Александр Сергеевич?

Оторопело молчу. Пряхин дожимает меня:

– Ваш адвокат вынужден будет также признать, что вы пытались совершить сделку преступников с потерпевшим в обход правоохранительных органов. Профессор, как видите, мы подошли к вам без понятых. Мы подумали о вашей репутации. Осталось подумать вам.

Собираюсь с духом и спрашиваю прямо:

– Чего вы хотите?

Пряхин отвечает с издевательской интонацией:

– Вернуть награбленное потерпевшему Гусакову. Но не в частном порядке, как пытались сделать вы, а как положено – по закону.

Возле столика появляются два подозрительных парня. Пряхин объявляет их понятыми. Сумку поднимают на стол, открывают. Она наполнена пачками денег, аккуратно упакованными в плотный целлофан.

Пряхин велит пересчитать. Один из понятых начинает вынимать из целлофана пачки долларов. Вдруг глаза у него из них округляются.

– Петрович, это шоколад.

Действительно, это плитки шоколада. Только вместо этикеток наклеены копии стодолларовых купюр, которые можно купить в любом киоске.

Пряхин сам лезет в сумку. Под плитками шоколада лежат старые журналы.

Гусаков нервно смеётся. Его смех переходит в хохот. Он хохочет, как помешанный.

Похоже, Пряхин из тех мужиков, которые даже в ярости говорят спокойным тоном.

– Не ожидал, профессор. Я-то подумал, вы всего лишь посредник. Вместо похищенных денег вы принесли «куклу». Знаете, что это означает? Вы действуете заодно с грабителями.

Трудно соображать в такой дикой ситуации, мысли путаются. Но что-то мне подсказывает, что Пяхин блефует.

Стараюсь не терять самообладание.

– Ладно, – говорю, – тогда я звоню адвокату.

Достаю мобильник, набираю номер. Адвокат обещает приехать минут через двадцать.

Он появляется через час – попал в пробку. Вникает в ситуацию, о чем-то советуется с Пряхиным. Подходит ко мне:

– Вам придется дать подписку о невыезде.

Я заметил за собой слежку. Это, должен сказать, так неприятно. Следит напарник Пряхина. Тот, что был с ним в ресторане. Ваня называл его Герой. Гера открыто водит меня на своей «Ладе-приоре». То ли считает лохом, то ли Пряхин велел давить на психику.

Еду к Анне. Пусть Пряхин убедится, что мы с ней знакомы. Стараюсь не думать о том, что теперь пострадает моя безупречная репутация. Я должен помогать сыну во что бы то ни стало. То, что он будет думать обо мне, важнее того, что обо мне будут думать другие люди.

Сейчас всего главнее – Ваня. Надо избавить его от этой Клавы. Она может завести его слишком далеко.

Анна готовит кофе, ставит на стол запеканку собственного приготовления. Её запеканки – объеденье.

Рассказываю, что произошло.

– Кажется, эта Клава только делает вид, что хочет выпутаться.