Бандитская Россия

Как известно, использовать опиум для обезболивающих целей научились ещё древние китайцы. Этот тип снотворного был много гуманнее и прогрессивнее, нежели, к примеру, метод, практиковавшийся целителями в древней Ассирии: тамошние коновалы в целях обезболивания доводили больного до потери сознания, затягивая петлю на его шее.

Питерские и московские жулики образца начала XX века, четко следуя «конъюнктуре рынка», пошли примерно по тому же пути. Похоже, исключительно опытным путем ими было установлено, что незнакомый с наркотиками человек под воздействием дыма сигареты с гашишем или опиумом очень быстро начинает испытывать неприятные ощущения и в конечном итоге на какое-то время «отключается». Кстати сказать, подобные ощущения в своих воспоминаниях описывал поэт Серебряного века Георгий Иванов, которого один из столичных журналистов однажды угостил папироской с гашишем. Иванов признавался, что тогда, вместо обещанных «красочных грез», он испытал лишь тошноту и неприятное головокружение.

Поставив науку и тогдашнюю моду на службу криминальному промыслу, питерские преступники занялись обкуриванием (в прямом смысле этого слова) своих потенциальных жертв. И вскоре криминальные колонки ведущих столичных газет запестрели описанием все новых случаев «обкурки». Вот, к примеру, какую историю поведал своим читателям 22 августа 1912 года популярнейший «Петербургский листок»: «…21 августа сделалась жертвой ловкого вора-ловеласа проживающая на даче в Сергиевой Пустыни дочь дворянина А. Спорышенская, 20 лет. Барышня отправилась погулять в Константиновский парк в Стрельне и здесь встретила молодого, изящно одетого господина. <…> Слово за слово, и знакомство состоялось. Молодые люди, прогуливаясь, дошли до морского берега и уселись на скамейку полюбоваться закатом солнца. Молодой человек, ведя интересную беседу с m-llе, усердно курил. Через несколько минут после «остановки на берегу моря» барышня почувствовала, что у нее кружится голова, и упала в обморок. Когда Спорышенская пришла в себя, интересного собеседника около неё не было, но вместе с ним исчезли и её часы, и массивный золотой браслет. Очевидно, кавалер одурманил свою жертву «магическими папиросами» и, обобрав её, исчез».

«Магические папиросы» в своем воровском арсенале с одинаковым успехом использовали как мужчины, так и женщины. Так, примерно в те же годы на столичной железной дороге активно орудовада шайка, состоящая из двух миловидных и необычайно общительных барышень. С завидной регулярностью они совершали путешествия в Москву и обратно, предпочитая брать билеты в самый дорогой первый класс. В пути следования барышни знакомились с состоятельными господами и, немного поломавшись для приличия, принимали приглашение заглянуть в чужое купе, «на огонек». В процессе скрашивающего дорожную скуку легкого флирта барышни невзначай угощали новых знакомцев «папиросками». Как выяснится позднее, две-три выкуренные папиросы с гашишем гарантировали непривычному человеку несколько часов не очень здорового, но зато крепкого сна. Этого времени было вполне достаточно для тщательного ознакомления с багажом и содержимым карманов жертвы.

Наркотиками как «дополнительным рабочим аксессуаром» стали активно пользоваться и нечистые на руку столичные проститутки. Одним из наиболее распространенных способов «кинуть клиента» издавно являлось предварительное обильное возлияние: «жертву страстей» приводили на съемную квартиру и элементарно напаивали до бесчувствия, после чего обирали до нитки. Однако иногда попадались и такие экземпляры, которым хоть ведро водки влей - все нипочем. Вот здесь-то и пригодились «магические папироски»: адская смесь алкоголя в организме и гашишного чада, витающего над «ложем любви», давали практически стопроцентный результат. Нет, все-таки неслучайно в знаменитом «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля глагол «окуривать», в основном своем значении трактующийся как «обдымить, надушить что куревом», имеет и другое значение: «надуть, обмануть».

Уголовная вакханалия накануне «гибели империи»

Подлинным университетом для преступников той поры служили тюрьмы и каторга. После тюремной реформы (которая проходила в середине века одновременно с полицейской) в России были созданы три типа тюрем: так называемые централы, тюрьмы общего типа и каторжные. С. В. Максимов, исследовавший жизнь сибирской Каторги, отмечал особую кастовую систему, которая существовала среди заключенных. Иванами называли себя те, которые завоевывали или утверждали свое влияние на каторжан при помощи насилия; храпы (или глоты) стремились делать всё чужими руками и охотно провоцировали ссоры между каторжниками, принимая сторону сильных; игроки, состоящие из профессиональных мошенников и шулеров, держались особняком, почитая себя за элиту; самым низшим сословием каторги была шпанка, куда входили мелкие преступники, которых нещадно эксплуатировали другие касты.