Банкир

Он задумался о том выгодном проекте, который предлагали ему молодые бизнесмены. Это была новая технология сжижения газа. Поскольку сейчас именно с Ямала Россия начинала морской экспорт сжиженного газа, то предложение было как нельзя кстати.

Ребята оттолкнулись от того, что одно дело сжижать газ при жаре плюс тридцать-сорок в Саудовской Аравии или Катаре и другое дело на Ямале при минус тридцати. В морозное время газ, и правда, почти течёт и похож на жидкость, но установки и прочую технику по-прежнему закупали ту же самую, которую используют арабы. И вот молодая растущая фирма сделала экспериментальную аппаратуру для сжижения газа, сняла её работу на видео; всё, вроде бы, сходилось и получалось раз в десять дешевле чем в арабских странах.

…От установки по сжижению газа мысли Антонова перескочили на всю эту цепочку, от добычи здесь, в Тюменской области, до продажи на Западе.

Вся причина активности арабов – экспортёров газа заключалась в том, что Западная Европа не хотела платить деньги за газ из России. Уже есть готовая труба, и нужно только открыть кран, но этот газ – Газпромовский. И у немца достаточно силы воли и достаточно ненависти к России чтобы остановить свою руку и не открыть этот кран, который уже установлен и работает в его кухне. Вместо этого немец купит втридорога газ в баллонах и потащит их к себе домой на тележке, но это будет немецкий газ. Точнее, произведённый и доставленный арабами специально для Германии.

Хорошо это или плохо, когда такая вот ненависть к другому народу заставляет тебя идти буквально на подвиги? Мысли закрутились в каком-то болезненном вихре… Алексей вышел в пустой коридор вагона, потом опять закрылся в купе, заставил себя успокоиться.

Услышал слабый щелчок: это открылась дверь соседнего купе. Видимо, Миша проверял: ушёл ли куда-то босс или здесь, на месте?

По мере приближения к полуострову Ямал признаки весны уменьшались и потом совсем исчезли. Леса стояли заиндевелые, в инее, а главное, севернее Надыма это уже был не сплошной лес, а та самая, словно выбитая артиллерийским огнём, лесотундра, которая, и правда, представляет собой результат непримиримых боёв мороза с теплом.

Купы деревьев, вполне себе рослых, чередовались с покрытыми снегом проплешинами: видимо, болотами или заболоченными полянами. Заметно было даже сейчас, что некоторые деревья – мёртвые и без коры; тем более летом бросаются в глаза в лесотундре торчащие из листвы, белые как кости скелетов, стволы погибших деревьев: жертвы невидимой бойни.

Бойня, и правда, идёт, и всё в ней очень понятно: вблизи Полярного круга начинается зона вечной мерзлоты, где за лето земля успевает оттаять лишь примерно на метр сверху, а глубже – заледенелая. Сквозь эту ледяную корку не может всосаться вода от обильных дождей и разливается болотами и озерцами, которых в тундре огромное множество. Зимой болотца леденеют, и этот лёд разрывает корни деревьев. Оставшись без корней, дерево неизбежно засохнет…

Это понятно; непонятно другое: какая сила выгоняет на север эти ели и даже берёзы и заставляет их мощно вырастать и зеленеть, и вместо обрубленных льдом корней отращивать новые, и всё стоять, пока самая какая-нибудь свирепая зима, наконец, не убьёт и это дерево…

С неясным ему самому тайным удовольствием наблюдал Антонов в окно, как всё редеют эти группы деревьев, и уже видно, что это не деревья, а чахлые инвалиды. И вот, наконец, вообще их не стало, и открылось безбрежное снежное поле плоской тундры, и дунуло, сыпануло метелью; поезд, и правда, нёсся уже через настоящую зиму…

К концу длинной, суточной поездки прибыли на конечную станцию «Ямбург – порт».

Прибыли в зиму: температура стояла здесь минус пятнадцать, холодно даже для этих широт. Обская губа была ещё вся ярко-белая, подо льдом: лёд полностью тает здесь лишь в июле, зато потом чистая вода держится до октября.

Они вернулись в зиму, как будто заставив время идти вспять. И с этим чувством Антонов провёл тут всё время: чувством невероятным и всё же в точности соответствующим реальности.

Вернулись в зиму…

Он как-то невнимательно, едва осознавая происходящее, встретился с сотрудниками молодой растущей фирмы «Газоконденсат-инвест», осмотрел их установку; почти не глядя, подписал несколько договоров: суммы требовались пока небольшие, такие у него найдутся.

…Он берёг в себе это чувство возвращения в зиму, и оно не уходило весь обратный путь, и сохранялось в нём и в весенней, солнечной и тёплой Тюмени, и даже в буйно зеленеющей майской Москве.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сделать обыск в аэропорту Домодедово Вершинину посоветовал глава адвокатской конторы «Сезин и партнёры» Михаил Абрамович Сезин, который, как говорили, преподавал право нынешнему президенту страны, в годы учёбы того в Ленгосуниверситете. Престарелый юрист теперь не только возглавлял адвокатскую контору, но и входил в совет директоров «Газпрома», а также в высшую квалификационную судебную комиссию страны, то есть участвовал, например, в назначении судей арбитражных судов.