Банкроты и ростовщики Российской империи. Долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

При рассмотрении жалоб на ростовщиков, часто подававшихся как в Петербурге, так и в Москве, создание комиссии с участием жандармов было обычным делом, особенно в тех случаях, когда заемщики шли на риск потерять кредит у других заимодавцев и подавали коллективную жалобу. Протокол работы данной комиссии дает уникальную возможность ознакомиться с правовой культурой России накануне судебной реформы 1864 года, а также с одним из многочисленных и прежде не изучавшихся неполитических дел, которыми занималось Третье отделение. Авторы существующих работ о Третьем отделении не уделяют должного внимания тому факту, что его Вторая экспедиция главным образом служила местом разбирательств гражданских тяжб и что особенно важные уголовные дела находились в ведении Первой (преступления, совершенные дворянами) и Четвертой (преступления, совершенные крестьянами) экспедиций. В целом Третье отделение во все время своего существования дублировало систему правосудия, некоторым образом сближаясь с английскими судами справедливости (equity courts), рассматривавшими те дела, в отношении которых обычные суды оказываются бессильными[164].

Первым делом комиссия произвела разыскания в архивах судов, полиции и Третьего отделения на предмет сведений о прежних правонарушениях предполагаемых ростовщиков. Выяснилось, что Честноков уже был под следствием, когда выполнял роль душеприказчика другого чиновника, и даже обвинялся в подделке расписки о получении денег. Хотя эти обвинения так и остались недоказанными и вообще были обычным делом при тяжбах по поводу долгов, собственности и наследства, они, несомненно, дополнительно настроили комиссию против Честнокова, тем более что та уже, конечно, понимала, что тот по влиянию и связям безнадежно проигрывает Бутурлину. Еще больше компрометирующих материалов было найдено на купца Миронова, формально торговавшего фруктами. О нем было известно, что он продавал фрукты в кредит под большие проценты богатым учащимся петербургских пансионов, меню которых было очень однообразным даже в самых элитарных заведениях и, во всяком случае, недостаточным для здоровых молодых людей.

Более того, у Третьего отделения имелись «сведения» о том, что Честноков, Миронов и ювелир Липгардт «занимаются скупом и перепродажею заемных писем и векселей, действуют часто за одно и прибегают к предосудительным средствам по денежным своим оборотам». Это обвинение было особенно важным с юридической точки зрения, поскольку оно давало возможность преследовать Честнокова и других заимодавцев за соучастие в «шайке», что – в отличие от одного лишь ростовщичества – каралось пожизненной ссылкой в Сибирь[165]. Такое наказание распространялось даже на второстепенных членов шайки и применялось даже в том случае, если шайке не удавалось довести до конца свои умыслы, хотя для этого и требовался приговор суда. Добиться его, как мы увидим, оказалось проблемой для Третьего отделения, но в любом случае Честноков, несомненно, понимал, что сибирская ссылка для него отнюдь не исключалась.

Помимо архивных разысканий, жандармы «негласно» собирали сведения об «образе жизни» Честнокова и его предполагаемых сообщников, скорее всего опрашивая соседей и слуг. В 1859 году Честнокову было 53 года и он провел на царской службе почти 31 год, главным образом как полицейский, занимавшийся сложными уголовными расследованиями. После службы начальником полиции в сельском уезде он был назначен на должность младшего полицмейстера в Киеве, а затем перебрался в Петербург, где работал следователем и служил в Управе благочиния (то есть в главном полицейском управлении города), занимаясь, среди прочего, надзором за взысканием долгов. За восемь лет до выхода в отставку он получил свое последнее назначение, заняв должность правителя канцелярии петербургского обер-полицмейстера. В противоположность стереотипной фигуре коварного и продажного мелкого чиновника Николаевской эпохи, с позором увольняемого с одной должности за другой и в итоге превращающегося в мелкого кляузника, а то и в кого-нибудь похуже, должности, которые занимал Честноков, были престижными и потенциально весьма доходными[166].