Бар на окраине

Все тот же Вовка — кареглазый, высокий. Он держал меня бережно и в то же время уверенно. От его ладони исходило тепло.

Я облегченно вздохнула. Страх отпустил. Пока все в порядке.

Улыбка сама собой появилась на моем лице.

И тут же разбилась о его взгляд.

Тот самый — внимательный, испытующий, пронзающий до сердцевины костей.

«О Господи…» — взмолилась я внутренне, и в этот момент взгляд наткнулся на Лильку — она, тоже в своем привычном облике, стояла на сцене с чашкой в руке. Увидев меня, голубоглазая певица отставила чашку и кинулась ко мне.

— Аринка! — я оказалась в ее цепких объятиях.

— Я тебе вчера звонила, хотела поздравить, — она заулыбалась, показав свои ровные зубки, — а ты не брала трубку.

Глаза ее сияли у самого моего лица и были холодными, как лед.

— Я была… — начала я и споткнулась на полуслове.

Ей не нужно знать, где я была.

— Где? — ледяные глаза прищурились.

Вовка, который уже стоял у стойки, тоже, кажется, насторожился.

— У подружки на даче, — продолжила я с беззаботным смехом, — все были пьяные…

У Лильки как будто отлегло от сердца.

— Я так и подумала, — кивнула она. — Ну тогда вот тебе мое пожелание — пусть Новый год принесет тебе то, чего ты еще никогда в жизни не испытывала…

«Двусмысленное пожелание…» — подумала я, а вслух сказала:

— Спасибо, и тебе того же…

— Прекрасно! — воскликнула она. — Просто чудесно!

Оставив ее, я, с распущенными волосами, в полушубке и сапожках, юркнула в подсобку и вышла оттуда уже в халате, стоптанных туфлях, с ведром и шваброй.

Русые волосы были собраны в скромный пучок.

— Принцесса превратилась в Золушку!.. — по обыкновению гундося, пропела Лилька в микрофон.

Все еще думая о ее пожелании, я пошла вглубь темного коридора.

Пора мыть кабинет директора.

Получив у поварихи ключ, я миновала обе лестницы, покосившись при этом на ту, загадочную, что уходила вверх к запертой двери. Вспомнилось, как она высилась передо мной шоколадной плитой. Как давно это было!..

Путешествие к старушке будто разрубило время, и тот отрезок работы в баре остался, кажется, где-то позади, в какой-то забытой прошлой жизни…

Но это только кажется…

Я отперла кабинет и очутилась в светлом, немного затхлом помещении, ждущем моей уборки. С подоконника глядели цветы, выставив свои пышные ярко-красные и желтые соцветия, неведомо как взращенные без малейшего признака солнца. На миг показалось, будто они увидели, что я вошла, повернули ко мне свои острые листья и исподлобья разглядывают мою худую фигурку в халате. Невольно вздрогнув, я отогнала тяжелые мысли и приступила к работе.

Но мысли, ненадолго уйдя, вскоре вернулись и прочно оккупировали мозг.

Сегодня третье января. Ну, почти уже четвертое. На то, чтобы найти свою пару, осталось три дня. Я уже вычеркнула из списка Полину и Лидию Никитичну. Но этого мало. В нем по-прежнему числятся Лилиана, Таня, Прохор и Вовка.

К Рождеству в этом списке должен остаться один человек.

Иначе моя жертва окажется напрасной.

…Поодиночке им не спастись…

Если каждый день исключать по одному, то к седьмому января останется одно только имя, которое и будет тем самым…

Вытирая пыль со шкафа, я задумалась.

Пожалуй, сегодня я исключу…

Кого?

Лильку?

Почему-то не выходила из головы история с кошкой. Как внезапно стала свинцовой Лилькина рука на моем плече…

Как неловко она попыталась отвлечь меня от этой кошки, подняла на смех…

Но, может быть, она действительно ее не видела?..

Та ночь уже ушла далеко в прошлое, и ощущение веса руки притупилось, и я засомневалась — может, голубоглазая певица просто устало облокотилась на меня?..

Лилька казалась мне слишком простой для хитроумных замыслов.

Пожалуй, оставлю ее пока в списке.

Я вспомнила, что Вовка тоже отрицал наличие кошки.

И уха коснулся его приятный тенор.

«Нет, кошек я здесь не видел…»

Очень удивительно, что они оба ее не видели — кошка решительно направлялась вверх по лестнице прямиком к стойке. Они непременно должны были ее заметить.

Они просто сговорились. Я давно замечала, что они заодно. Их рабочие места рядышком, вместе курят, пьют кофе…

И в странную ночь с двадцать девятого на… тридцать первое в кармане у бармена был тот самый жуткий нож…

Ужасное воспоминание остро пронзило меня и потянуло за собой следующее, еще более глубокое — утро в кухне, когда этот нож…

Я пресекла вылезающую на поверхность памяти картинку. Иначе, чтобы не дрожали от страха руки, придется опять выпить виски «Чивас Ригал»…

Надо исключать из списка обоих — само собой явилось резюме.

Я вынула швабру из ведра, и, забыв отжать, облокотилась на нее, продолжая размышления. На полу начала образовываться небольшая лужица.

Кто там еще у нас? Прохор…

Сразу, как тяжелые волны, наплыли воспоминания о вечеринке и перевоплощениях дворника. Перед глазами предстал его молодцеватый образ, улыбка — мечта голливудских звезд, и словно опять послышался над ухом его бодрый веселый голос…

— Арина! Арина!

Когда имя мое донеслось до слуха в третий раз, я поняла, что слышу голос дворника наяву — скрипучий и тусклый, как вечный полумрак барных переходов.