Барабан на шею!

Тишина стояла кладбищенская.

Коля набрал дров, вернулся в дом.

— Теперича садись и слушай, — сказала Гретель, располагаясь за столом. — Тебе и только тебе передаю, где Барабан спрятан. Вход в хранилище этого важного предмета расположен в пещере Страхенцверга.

— Эй, старая! Не рехнулась ли?! — Солдат позабыл о приличиях. — Я же оттуда начал поиски!

— Не вопи, вьюнош! — прикрикнула ведьма. — Я правнуков нянчила, когда твоего имени еще в Книге Судеб не было!

— Простите, — стушевался Лавочкин. — Но я действительно начал…

— Значит, неправильно начал! — почти прокаркала бабка, тыкая костлявым пальцем в грудь парня. — Меня этот весь маскарад с Барабаном бесит не меньше тебя. А всё затеяно ради того, чтобы вещь не досталась Дункельонкелю. Кстати, зачем тебе Барабан Власти?

Коля замялся.

— Ну… Короче… Знамя выручить надо.

— Смотри, малый, не доиграйся. — Гретель покачала головой. — Нельзя допустить, чтобы Барабан попал в преступные руки.

У солдата всё похолодело внутри: уж кто-кто, а Рамштайнт — отпетый негодяй. «Ничего, — подумал Лавочкин. — Верну знамя — выручу и Барабан. Как-нибудь…»

— Вы точно уверены? Нужно идти в пещеру Страхенцверга?

— Да.

— Уму непостижимо.

— Что, умишком небогат? Тогда выплывай за счет силы, мосластенький. Торопись, времени у тебя нетути.

В домик зашла виконтесса Всезнайгель с пучком травы.

— Красиво тут у вас, — сказала она.

— Ага, пока медведь или еще какая бяка не задерет, — пробормотал Коля.

Гретель доварила суп, приправив его травкой Марлен. Поели.

Парень и девушка собрали вещи, поблагодарили хозяйку и отправились на запад.

Зачарованный лес качался под напором прохладного ветра, дождя не было, сизые тучи висели низко. Воздух переполняли звуки: шелест, хруст, щелчки, поскрипывание стволов, птичьи переговоры…

Солдат шагал, возмущенно раздувая щеки.

— Ты представляешь? Она послала меня к Страхенцвергам! — сокрушался он.

— Кто это? — очаровательно хлопала глазами Марлен.

— Гномы. С их пещеры и начались наши поиски. А старуха говорит, что барабан там!

— Наверняка лжет!

— То-то и оно… Раз уж мы очутились в Вальденрайхе, нам один путь — в столицу, к Тиллю Всезнайгелю.

Виконтесса потупилась, пошла медленнее.

— Правильно, Николас. Только не нам, а тебе к нему идти.

— Отчего же?

— Семейные трения. Не хочу с ним встречаться. Вообще, ты ему зря так беззаветно веришь. Мы ему когда послали весточку?.. Давно, еще в Пикельбурге! И где он? Почему не явился тебе на помощь? — Лавочкин остановился.

— Думаю, он просто не может,

— Тогда он послал бы весточку с тем же голубем.

— Значит, он где-то далеко, занят чем-то неотложным.

— Вероятно… Хотя, зная дядюшку, полагаю, ему попросту невыгодно сейчас с тобой нянчиться. Не в денежном смысле, а в каком-нибудь другом.

Солдат задумался. Тилль — политик, придворный маг. Сорваться из королевства на помощь пусть и знакомому, но, в сущности, чужому человеку… Это не серьезно.

И еще. Всезнайгель обещал рассчитать вероятность Колиного возвращения домой, в наш мир, в Россию. Вдруг не получилось? Или стало ясно, что путешественники между мирами останутся здесь навсегда? Вот Тилль и не стал носиться в поисках барона Николаса Могучего. Пусть, мол, сам выкручивается.

Всякие мысли посетили Лавочкина. Было ясно: сомнения подтвердятся или развеются только при встрече с придворным магом Вальденрайха.

— Хорошо, Марлен, — сказал наконец Коля. — Дойдем до Стольноштадта, поселим тебя в гостинице. Я схожу к Тиллю, ты подождешь.

— Давай, — улыбнулась девушка.

Парень вел ее по Зачарованному лесу и узнавал места: кустарник, где он обнаружил Пеструю Шкурку — золотоволосую принцессу Катринель; говорливый дуб, который, к счастью, спал, оглушительно храпя; поляну — поле битвы с летающим ящером, чья шкура принесла Лавочкину целое состояние. Казалось бы, как давно он тут был!

А на самом деле Коля с Палванычем попали к чертовой бабушке через двадцать три дня после появления в этом мире. Всего же они проболтались тут сорок пять дней.

«Полтора месяца! Елки-ковырялки! — поразился парень. — Ты, Колян, крутишься, словно вошь на гребешке, а уж пещер, тумаков и прочей фигни на семерых хватит! В армии и то спокойнее было».

От армии мысли повернули к дому, к родным. Стало грустно. Вспомнилась песня: «Heту дома, нету флага, мама!»

«Ну, прямо-таки про меня!» — улыбнулся солдат, и настроение улучшилось.

Путники пришли в столицу Вальденрайха поздно, почти ночью. Поблуждали в темноте, пару раз наткнувшись на патрули: особый полк ловил беглых преступников. Коля вытаскивал из мешка и предъявлял бумаги, подтверждающие его личность и титул.

Первый дозор без лишних вопросов отпустил Николаса Могучего со спутницей, а начальник второго, крепкий скуластый мужик в коричневой форме особого королевского полка, насторожился:

— Так, подождите-ка! Барон Николас погиб еще летом. Во славу Вальденрайха. Схватившись с Повелителем Тьмы.

Боец говорил отрывисто, с напором, так, что Лавочкин чуть не поверил в свою гибель. Кроме того, мужик кого-то сильно напоминал… Но кого?

— Нет, дружище, — сказал Коля. — Я и сейчас живее всех живых. Ты был у Циклопоуборной?