Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Салливан уже подумывал, не заглянуть ли им на минутку в какой-нибудь трактир, как дверь внезапно с треском распахнулась и из нее вылетел высокий старый ирландец, упав на мостовую. Уайт тут же подбежал к нему и помог подняться.

Твердо положив руку ему на плечо, сержант уже собрался объявить об аресте, как Тамулти вдруг жеманно повел плечами, улыбнулся и, в свою очередь ласково положив руку на плечо полицейскому, сказал:

– Не сомневаюсь, мой молодой друг, что наступит время и мы познакомимся поближе. Пока же в знак моей благодарности и восхищения перед вашей мужественностью и красотой позвольте преподнести вам этот маленький презент. – Тамулти протянул сержанту одну из своих открыток.

– Постойте, постойте, – воскликнул подошедший вместе с констеблями на помощь сержанту Салливан, заглянув через плечо Тамулти. – Такой у меня нет. А что у вас еще есть?

Тамулти достал всю свою коллекцию и инспектор с увлечением стал перебирать карточки, то и дело восклицая:

– Этой у меня нет, и этой тоже нет! Какая прелесть! Я это возьму себе!

Заметив удивленные взгляды подчиненных, Салливан напустил на себя суровый вид и сказал Тамулти, уже потиравшим руки при виде столь заинтересованного отношения к его специфическим картинкам:

– Инспектор Салливан, Скотланд-Ярд. Вы арестованы, сэр! За грязную непристойность. У вас есть право молчать, а все что вы скажете, может быть обращено против вас. И потрудитесь пройти с нами.

– Какая мерзость! – возмущался Даффи, глядя, как защелкнулись наручники на запястьях у Тамулти. – Англичане окончательно пали в моих глазах, если позволяют такому твориться у них в столице!

– Зато нам достался целый кролик, – сказал Конрой, ставя на стол кастрюлю, источавшую невыразимый аромат, вызывавший у голодных ирландцев спазмы в животе. – И задаром. А от этого русского борова разве чего дождешься!

Глава 83

8 ноября, в четверг

Перед неумолимо надвигавшимся днем нового убийства Артемий Иванович нервничал больше обычного и последние несколько дней с особым волнением переворачивал листки календаря. Не в его силах было повернуть время вспять, поэтому когда на очередном листке оказалась дата 8 ноября, он, чтобы заглушить грызущую его тревогу, против которой даже водка была бы бессильна, решил подготовиться к борьбе с собаками, к которым всю жизнь испытывал сильное недоверие, такое же, как и к лошадям. Владимиров собирался истолочь кайенский перец, купленный ему Фаберовским, с нюхательным табаком, чтобы изготовить смесь против собак, а ступки с пестом в его хозяйстве не водилось. Он взял коробочку с перцем, пачку табаку и поехал в Вулворт к Дарье, чтобы к вечеру быть во всеоружии. Подойдя к дому, Артемий Иванович постучал тростью в окно, в котором на его стук показалось испуганное Дарьино лицо. Она спустилась вниз и открыла ему дверь. Поднимаясь вслед за Дарьей по лестнице, Владимиров услышал сверху приглушенные женские крики и насмерть перепугался. В гостиной он заметил несколько женщин, сидевших на стульях у входа в кухню, откуда и неслись испугавшие его крики. Его ужас усилился, когда навстречу ему из кухни вышел Васильев в черном резиновом фартуке и с окровавленными до локтей руками. Артемий Иванович побледнел, как ватерклозетное седалище в номере Ольги Новиковой, и отшатнулся, осенив себя крестным знамением.

– Что это у тебя? – еле слышно прошептал он. – Они что, очереди дожидаются?

– Пойдемте, Артемий Иванович, чайку выпьем вприкуску, – потянула его за рукав в комнату Дарья. – Пока тут Коленька с девушками закончит.

– Какой тут чай, – отмахнулся Артемий Иванович. – Что тут у вас творится?

– Мы с Коленькой помогаем несчастным женщинам и жертвам общественного темперамента, – наставительно произнесла Дарья. – Нам товарищ Оструг помог.

– И почем берете?

– Врачи, те по пять фунтов берут, а мы с Коленькой жалостливые, мы по полфунта с бедных женщин.

– Врешь, змеюка, по фунту, по роже твоей вижу. Это ж сколько получается? – Артемий Иванович выглянул в гостиную. – Тут в очереди четыре фунта сидит! Половина мои. Молчать! А то мы с поляком ваше заведеньице мигом прикроем.

– Нехороший вы человек, Артемий Иванович, – сказала Дарья. – Хорошо, что я за вас замуж не вышла.

– Скажи этим, чтоб завтра приходили. Сегодня больше приема не будет. А эта на столе пусть тоже одевается и катится отсюда. Деньги-то вы с нее уже взяли? Дай-ка их мне сюда. Я их все себе возьму. Потом вашу долю отсчитаю. Ну, что ты как пень встала? У тебя ступа с пестом есть? Так неси их сюда. А ты, Николай, иди лучше, нож поточи.

Посетительницы были выпровождены и Артемий Иванович, наскоро перекусив пирожками и запив чаем вприкуску, принялся за дело.

– Давай вам хорошие вещи, – ворчала Дарья, смотря, как он орудует ее пестом, растирая перец с табаком в порошок, – так вы ими всякую дрянь толчете.

– Это не дрянь, Дарья Семеновна, это очень полезная вещь, – отвечал Артемий Иванович, стараясь не наклоняться над ступкой. – Собак подманивать. На вот, попробуй.

Он протянул Дарье ступку и та с недоверием взяла ее в руки.

– А что с ней делают?