Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Легран с трудом уклонился от грязной тряпки, которой Розмари намеревалась шваркнуть по лысеющей голове детектива, и отступил на крыльцо.

– Я чуть не рассказала все вчера мистеру Фейберовски.

– Ну что ты, мышка!

– Ты мерзавец, Гасси! – тряпка вновь взметнулась в воздух. – Из-за тебя я не смогу выйти замуж, потому что никому не нужна обесчещенная девушка.

– Угомонись, Рози, угомонись, – бормотал он, вытирая брызги с холеного лица. – Ведь я не отказывался от своего слова!

– Тем лучше. Мы дождемся мистера Фейберовского и ты сам скажешь ему то, что только что сказал мне.

– Я буду рад пригласить шефа в качестве свидетеля, моя крошка. Дай я тебя поцелую, – француз проскользнул под свистнувшей тряпкой и сжал Розмари руками так, что она не могла даже шевельнуться.

– Только не сейчас, Гасси, – безвольно пролепетала девушка. – Мне нужно убраться до прихода хозяина.

Легран разжал объятия и похвалил себя за столь удачное избавление от опасности попасть сразу и под тряпку, и под венец, а то и под пулю Фаберовского.

– Я тебе помогу.

– Тогда скатай ковер в гостиной, мне надо протереть там пол.

Девушка пошла за ведром на кухню, а француз прошел в гостиную и осмотрелся. Камин не годился, под диван динамитные патроны было не запихнуть, а в пальмовой кадке было слишком мало места. Разве что спрятать в корпусе пианино…

– Ну, что же ты стоишь? – девушка поставила ведро с водой на пол и взялась за край ковра.

Легран поспешил ей на помощь. Они скатали ковер почти до самого стола, когда обнажился люк в полу с кольцом и железным засовом.

– Какой странный люк, – сказал француз. – Зачем он здесь? И почему с засовом?

– Его предложил сделать мой отец, чтобы использовать в качестве камеры для арестантов. Но она так никогда и не понадобилась. Там даже крысы сейчас не живут.

– Здорово! – Легран открыл люк и заглянул в пахнущий сыростью подвал, сразу приметив светящийся квадрат вентиляционного отверстия в стене, выходившей в сад в сторону соседнего дома. Лучшего места для динамита, чем этот подвал, было не придумать.

– Тебе еще много убираться? – спросил он и закрыл люк.

– Осталось только вымыть пол в гостиной.

– Тогда дай мне ключ от кабинета. Я подожду тебя там! – Легран хлопнул девушку по ягодицам и, взяв ключ, поднялся наверх.

Когда к нему пришла Розмари, он встретил ее довольной улыбкой: за время ее отсутствия ему удалось сделать нечто большее, чем приготовиться к забаве с глупой девчонкой – в корзине для исходящей корреспонденции он обнаружил не отправленное еще письмо Фаберовского злейшему врагу Рачковского генералу Селиверстову. Его надо было бы аккуратно вскрыть и скопировать, но если письмо просто исчезнет из корзины, поляк решит, что Розмари отправила его по назначению, и потому француз просто положил конверт в карман.

* * *

Вернувшись домой, Фаберовский сразу почувствовал букет приятно будоражащих нюх ароматов, струившихся из кухни, где под руководством Розмари приглашенная на сегодняшний вечер прислуга готовила еду к торжественному обеду. Накануне они с поляком провели почти целый вечер, составляя меню, и в конце концов оно приобрело следующий вид:

Устрицы

Легкое белое вино

Французские отбивные с горошком

Жареные уклейки

Горячие венские булочки, оливки

Холодный язык, крокеты из омаров

Салат из помидоров и латука с майонезом

Глостерский сыр

Соленый миндаль

Русская шарлотка

Фигурные печенья, конфеты и шоколад

Шампанское

Русский чай

Шарлотка и русский чай, представлявший собой обычный крепкий чай с долькой лимона, не испорченный сливками, был включен по настоянию Розмари, которой хотелось таким образом отблагодарить поляка за его доброту к ней.

– Как дела, Рози? – заглянув к девушке, спросил Фаберовский.

– Уже почти все готово. Я положила вам на стол газету, ее принес днем посыльный.

– А ты не забыла отправить мое письмо во Францию?

– Какое письмо? – удивилась Розмари.

– Я оставил его в корзинке для исходящей корреспонденции.

– Но там ничего не было!

– Странно! – Фаберовский пожал плечами и поднялся к себе в кабинет, где застал спавшего у него за столом Артемия Ивановича.

– Как пан Артемий попал сюда? – удивился поляк. – И где мое письмо?

– А где он? – в свою очередь спросил Владимиров, поднимая голову с газеты, использованной им вместо подушки.

– Кто?

– Легран.

– Он что, был здесь?

– Ну да. Я вошел, а он как ломанется отсюда.

– Повинен сообщить пану пренеприятнейшую весть, – сказал Фаберовский, снимая сюртук и облачась во фрак. – Раз уж Рачковский не желает далее оплачивать нашу работу, то и я, в свою очередь, не желаю больше вас всех содержать и не вижу в том никакого смысла. Живите как хотите.

– Вы права не имеете принимать сами такие решения, – возразил Владимиров. – Это дело начальства. А начальство здесь – я.