Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Вскоре после того, как Фаберовский со всеми своими прежними и новыми постояльцами добрался с Сент-Джорджс-уэй домой, к нему явился посыльный с визитной карточкой Монро и приложенной запиской, что около полудня тот приедет на Эбби-роуд для серьезного разговора. От греха подальше поляк временно разместил всех в конюшне и в каретном сарае, чтобы никто не мозолил глаза посетителям, а сам с Артемием Ивановичем уселся в столовой, распивая чаи из распакованного дарьиного самовара. Им крупно повезло с доктором Гримблом. Утомленный дневным дежурством в госпитале эскулап проснулся только тогда, когда они приехали, и поднял было даже переполох, но потом, поняв, что поляк не уезжает, а наоборот, привез к себе какое-то семейство с подушками, русской паровой машиной для варки чая и толстой бабищей, успокоился. К счастью, Васильев был проведен в дом еще до того, как Гримбл протер глаза, и доктор не успел его разглядеть.

Незадолго до полудня на Эбби-роуд приехал Батчелор, сообщив, что Абберлайн поехал в больницу к констеблю с переломанным позвоночником. Оставалось неизвестным только нынешнее местонахождение Леграна, которого Батчелор видел в последний раз семь часов назад.

– У меня есть для вас несколько важных известий, джентльмены, – начал Монро. – Во-первых, хочу поставить вас в известность, что министр выдвинул королеве мою кандидатуру в качестве преемника Уоррена. А это значит, что все, что вы вытворяли тут, в Лондоне, к моменту моего назначения необходимо прекратить. Если мистер Рачковский желает, чтобы наша договоренность оставалась в силе, с Потрошителем и ирландцами должно быть покончено в ближайшую неделю, до первого декабря. В связи с этим мне хотелось бы знать, где находится ваш старый ирландец, этот отвратительный и вздорный тип, которого за внесенный мною от вашего имени залог освободили до следующего заседания суда двадцать первого декабря.

– Мы не получали от господина Рачковского никаких инструкций об окончании дела, – сказал Фаберовский. – На нас возлагалась совсем иная задача. Что же до старого ирландца, то мы сами не знаем где он, так как мы не видели его после того, как он был отпущен. Если же вам нужен Потрошитель, то я могу показать его вам. Батчелор, приведите Васильева.

Рыжий сыщик поднялся и отправился в конюшню. Монро попросил разрешения закурить, вставил сигару в рот и сказал, пожевав ее конец:

– Мне хотелось бы вас предупредить, мистер Фейберовский. Я уже знаю про ваше утреннее бегство с Сент-Джорджс-уэй, и должен сказать, что на этот раз инспектор Абберлайн больше не связывает его с фениями и не собирается отдавать на откуп Особому отделу. Более того, он уверен, что Брейди-стрит и Сент-Джорджс-уэй – звенья одной цепи. Министру тоже известны обстоятельства, которые отсутствовали в ранних убийствах и которые свидетельствуют о том, что кто-то помогал убийце, во всяком случае после преступления.

– Что же вы предлагаете мне делать? – спросил поляк. – Ведь вы тоже заинтересованы в успешном окончании всего этого дела!

– А Потрошитель-то ваш совсем никудышный, – отвлекся Монро, с любопытством оглядывая приведенного Батчелором фельдшера, который был весь в сене, даже в усах и в волосах торчали желтые былинки.

– Я могу вам отдать его прямо сейчас, если вы остановите полицию, – предложил Фаберовский.

– Отведите его обратно, – сказал Монро. – Мне он не нужен.

Батчелор увел Васильева и шотландец, проводив его взглядом, сказал:

– И он, и ирландцы должны быть обнаружены мертвыми в одном месте и при соответствующих обстоятельствах, которые мы оговаривали с господином Рачковским. А от полиции вы можете защититься только сами. Попробуйте убедить Абберлайна в том, что вы специально ездили на Сент-Джорджс-уэй в попытке задержать Потрошителя, но не успели.

– Я непременно последую вашему совету, – Фаберовский прислушался к шуму в коридоре и попросил Артемия Ивановича отворить. Владимиров вышел и тотчас в гостиную ворвался ополоумевший Конрой. Не обращая внимания на присутствие посторонних, он уперся в поляка молитвенным взором и затараторил:

– Сэр, мы конечно, виноваты, но у меня нет иного выхода, как покаяться перед вами и просить укрытия. Люди этого предателя Литтлчайлда обложили нас со всех сторон. Я не знаю, где сейчас Даффи, но я больше не могу!

Монро долго рассматривал Конроя, потом обратил вопрошающий взор к поляку.

– Никаких слов! – сказал Фаберовский. – Вы спрашивали, где отпущенный под ваш залог ирландец? Вот он.

– Но я же видел Тамулти! – воскликнул Монро. – Это не он!

– Какой Тамулти?! – не понял Фаберовский. – Это наш Конрой, он же Джозеф Рендл.

– Но разве Рендл и Тамулти – не одно лицо?

– А я знаю Тамулти, – сказал Артемий Иванович, услышав знакомую фамилию. – Я у него картинки покупал.

– Тамулти – это квартирант фрау Куэр с Бетти-стрит, но к нам он никакого отношения не имеет, – объяснил Фаберовский.

– Зачем же я отпустил его тогда под залог? – спросил Монро.

– Я не знаю, – пожал плечами поляк. – Мы считали, что вы вели речь о Конрое. Он действительно исчез у нас после убийства в Миллерс-корт.