Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

Описание трупа: возраст около 45, длина 5 ф. 2 или 3 [дюйма], черты лица смуглые, волосы темно-каштановые (седеющие), глаза карие, кровоподтеки справа на нижней челюсти и на левой щеке, небольшая рваная ранка на языке, одного зуба недоставало спереди на верхней челюсти, двух слева на нижней; одежда, коричневый ольстер, 7 больших медных пуговицы (на них фигура женщины, скачущей на лошади, и мужчины сбоку), коричневое льняное платье, серая шерстяная нижняя юбка, также фланелевая, белой нательной фланели, коричневый корсет, белая сорочка, черные рубчатые шерстяные чулки, мужские ботинки с резинками по бокам, разрезанные на передке, набойки на каблуках, черный соломенный капор, отделанный черным бархатом.

Я сделал расследования и был информирован миссис Эммой Грин, вдовой, из примыкающего Нового Коттеджа, и м-ром Уолтером Паркиссом, из Эссекского Причала, напротив, также Уилльямом Кортом ночным сторожем у гг. Брауна и Игла, Бакс-роу, и полиц. конст. 81 из полиции БВЖД на дежурстве у Причала поблизости, что никто из них не слышал никаких криков в течении ночи, или чего-нибудь, что заставило бы их считать, что там было совершено убийство.

Станции и помещения Восточно-Лондонской и Окружной железных дорог, все причалы и загородки в округе были обысканы, но никаких следов какого-либо оружия найти там не удалось.

Полиц. конст. утверждает, что он прошел через Бакс-роу в 3.15 пополуночи и полиц. серж. 10 Кирби примерно в то же самое время, но женщины там тогда не было и неизвестно им.

[подп.] Дж. Спратлинг, инсп-р

Дж. Китинг, суперинт.

С тех пор был установлено, что одежда носит знаки Ламбетского работного дома и покойная, как предполагается, была обитательницей этого дома.

Дж. Китинг, суперинт.

Глава 18

Прекрасное солнечное утро, казалось, совсем сгладило ужасное впечатление от находки трупа, потрясшей окрестных обывателей. К восьми часам улицей полностью овладели сыщики в штатском и лишь несколько констеблей оставались на месте, обеспечивая порядок. Возглавлял детективов местный инспектор Джозеф Хелсон, глава отдела уголовного розыска Джей-дивзиона, а из Скотланд-Ярда приехал инспектор Абберлайн. Фредерик Абберлайн четырнадцать лет проработал в Уайтчепле и лишь год назад по настоянию Монро был переведен в Центральное управление на Уайтхолл-плейс, 4.

Теперь Абберлайн, представительный мужчина на пятом десятке лет с бакенбардами а ля Франц Иосиф, бродил по тротуару, вглядываясь в лица зевак и разглядывая камни на мостовой, а окруженный толпой инспектор Хелсон сидел посреди Бакс-роу на табуретке, вынесенной из дома, и записывал в блокнот показания свидетелей. За спиной Хелсона, засунув руки в карманы, детектив-сержант Годли следил, чтобы никто не покушался на карманы инспектора. Перед Хелсоном стояла женщина, жившая в соседнем с конюшней коттедже, устроившая ночью скандал, а теперь пожертвовавшая табуретку на нужды полиции.

– Миссис Грин, давно вы живете здесь? – спросил инспектор.

– Почти год, – с вызовом ответила миссис Грин. – И не разу еще полиция не позволяла себе устраивать всякие убийства у меня под окнами в три часа ночи!

– Ваши окна выходят наружу?

– Да, окна моей с дочерью спальни выходят прямо на улицу.

– Вы что-нибудь слышали?

– Сэр, я всегда скверно сплю, потому что ваши констебли как слоны топают под окнами, – миссис Грин оглянулась, ища поддержки у соседей. – Но сегодня я не слышала ничего необычного, пока полиция не устроила весь этот тарарам.

– И вы тоже ничего не слышали, мистер Паркисс? – спросил сержант Годли у управляющего складом, жившего в доме почти напротив конюшни. И пояснил инспектору с оттенком уважения: – Мистер Уолтер Паркисс – управляющий Эссекской пристанью.

– Нет, сэр, – осторожно ответил Паркисс, боязливо косясь на жену, стоявшую тут же. – Я лег в кровать примерно в одиннадцать вечера и затем просыпался еще несколько раз.

– И когда же вы просыпались?

– Мне трудно сказать. Думаю, что это было между часом и тремя утра.

– Сколько человек проживает кроме вас в доме, мистер Паркисс?

– Моя жена, ребенок и слуга. Мы с женой занимаем спальню на третьем этаже, она выходит окнами на конюшню.

– Миссис Паркисс, и вы тоже ничего не слышали? – ядовито спросил Хелсон, понимая, что в Уайтчепле никто никогда ничего не видит и не слышит.

– Нет, сэр, – протянула женщина с откровенной издевкой. – Я так плохо спала этой ночью, что даже вставала и ходила по спальне. Тогда-то, я думаю, на улице все и произошло.

– Почему вы решили, что вы вставали как раз тогда, когда произошло убийство? – устало поинтересовался инспектор, опуская блокнот.

– Прежде чем лечь спать, я услышала шум, и это были полицейские, стоявшие у тела. В остальном ночь была необыкновенно тихой.

– А вы, сэр, что видели вы этой ночью? – Хелсон поднял глаза на стоявшего в первых рядах низкорослого еврейского пролетария в шапочке-ермолке, перепачканной красной краской.

– И ничего, – ответствовал пролетарий, не раздумывая ни минуты.

– Где вы живете?

– На том берегу, в Суррее.

В толпе раздался смех, но быстро смолк под волчьим взглядом инспектора, который спросил: