Барбара. Скажи, когда ты вернешься?

Весенний парижский вечер 1957 года. Из дома на рю де Сэн выходит молодая женщина. У нее коротко стриженные черные волосы, орлиный – галльский или семитский? – нос, красиво очерченные губы и черная подводка на веках. Она очень долго красилась перед зеркалом с многократным увеличением: из-за близорукости. На ней черная развевающаяся юбка и свободная кофта с открытым воротом. Она направляется на рю Генего – это рядом, можно пройти напрямую, но лучше через набережную Конти: взглянуть на Сену, на распускающиеся каштаны, подышать свежим воздухом. Она идет в кабаре Chez Moineau (“У Муано”), которое как раз и находится на рю Генего, 10. Там крохотный ресторанчик, где подают кус-кус – любимую еду учащихся Латинского квартала (не потому, что они поклонники магрибской кухни, а потому, что она им по карману). Там же в углу – место для фортепьяно и артистов, которые призваны придать процессу поедания кус-куса смысл и радость. Там и выступает Барбара.

Супруги Муано – колоритная пара. Он – громкий, огромный, с шумом открывающий и закрывающий ящик кассы, куда складываются деньги, весело балагурящий с постояльцами прямо во время исполнения песен. Она обожает кошек – они здесь везде, только что не в тарелках с едой, – и целый вечер ловко разносит по деревянным столам большие блюда с дымящимся кус-кусом. Впрочем, к Барбаре они добры: сдали ей за символическую плату комнатку прямо над кабаре-бистро. Комната, чистенькая, только что после ремонта, с белой штукатуркой, походила скорее на жилье монашки или медсестры, чем на приют артистки. По утрам, когда посетителей не было, месье Муано стучал в ее дверь и звал играть в карты.

Конечно, “У Муано” бывали не только студенты: туда часто заходил, например, великий фотограф Робер Дуано – певец послевоенного Парижа, чей знаменитый кадр с целующейся парой на фоне Парижской мэрии облетел весь мир. Он симпатизировал молоденькой певичке (жаль только, снять ее не догадался – вот был бы бесценный снимок!) – и однажды дал ей заработать несколько су, пригласив послужить моделью для обложки детективного романа. Потом, правда, она увидела на обложке одну свою левую руку…

Там же она познакомилась с художником, который уезжал в Мексику и предложил на время его отсутствия поселиться в его квартирке на рю де Сэн – прямо под крышей. Она была счастлива: туда можно было привезти взятое напрокат пианино! Увы, весенний вечер, упомянутый вначале, кончился на рю де Сэн совсем невесело. Дело в том, что, уходя по вечерам петь в кабаре, она легкомысленно оставляла включенной лампу с абажуром, сплетенным из ивовых прутьев, – так веселее было возвращаться домой в кромешной темноте. И вот – короткое замыкание. Пожар. Вернувшись ночью, она застала пожарных, покрытую золой и залитую водой квартиру и весь свой напрочь испорченный небогатый гардероб. Чудо, но огонь буквально лизнул педали пианино и остановился! Провидение будто знало, что является главным в ее жизни и на что нельзя посягать ни при каких обстоятельствах. Она перешла дорогу и сняла комнату в “Отель де Сэн” – там и жила, со страхом ожидая приезда хозяина квартиры. И еще одно чудо: он приехал, посмеялся и не потребовал никакой компенсации! Не правда ли, непохоже на французов, которых принято считать скупой и прижимистой нацией? Но это была богема, окрестности самого прекрасного бульвара в мире Сен-Жермен, Левый берег…

Ни до, ни после пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого столетия парижские кабаре не знали такого множества молодых талантов, чьи имена скоро прославят французскую культуру, и благодарных восторженных зрителей, которые равно ценили удовольствие пропустить стаканчик вина и увидеть артиста. И хотя первое артистическое кабаре Le Chat Noir (“Черный кот”) Родольф Сали основал в середине восьмидесятых XIX века на Монмартре, после Второй мировой именно на Левом берегу как грибы после дождя стали появляться и обрели популярность La Colombe, Le Port du Salut, Les Assasins, L’Echelle de Jacob, Le Cheval d’Or…