Барбара. Скажи, когда ты вернешься?

Барбара с удовольствием вспоминала об этих и еще многих кабаре Левого берега, где выступала она и ее друзья, о бесконечных ночных застольях – до утра! – вокруг знаменитого фонтана на площади Сен-Мишель или еще в одном культовом месте – на площади Контрэскарп, что на рю Муфтар, и там тоже фонтан, и столики, и немудреная еда, и вино, и разговоры с блистательными людьми, и взгляды, и радость, и влюбленности… Она пишет в своих мемуарах, что в каком-то смысле эти кабаре и их обитатели противостояли более денежному, респектабельному и буржуазному Правому берегу, вообще буржуазности как таковой, – но я позволю себе с этим не согласиться. Французы, несмотря на всю свою революционность, это самая буржуазная нация на свете! Ничто в мире не заставит их отказаться от утреннего круассана и чашки кофе в любимом кафе. Просто эта великая нация в большей степени, чем другие, обладает тем, что называют даже не art de vivre (искусство жизни), но joie de vivre (радость жизни), почему с легкостью и совместила застолье с концертом, со спектаклем – в то время, когда еще не воцарилась повсеместно попса и подлинное удовольствие приносили изысканные и одухотворенные развлечения, когда интеллектуальное искусство (а в кабаре того времени читали Превера, Рембо и Лорку, потешались над политиками и пели сложные романтические баллады) еще было востребовано на площади, а не стало уделом бледных и всем недовольных поклонников Уэльбека в свитерах с растянутыми локтями.

Историки кабаретного жанра любят вспоминать Франсуа Вийона – но как далеко ушли поэты и певцы послевоенного Парижа от своего средневекового собрата! Они ничего не крали и их, слава Богу, не вешали. И даже на “Сцены из жизни богемы” Анри Мюрже, которые легли в основу гениальной оперы Пуччини, их жизнь мало походила. В конце концов даже фасад первого парижского кабаре Le Chat Noir украшал витраж Адольфа Вийетта под названием “Золотой телец”. Они весело потешались над буржуазными нравами, но решительно отказывались голодать в мансардах. И знаменитая певица Иветт Жильбер, вдохновлявшая Тулуз-Лотрека, – безусловно, еще одна предшественница нашей героини, – ввела моду не только на песню-скороговорку, слова в которой и французам разобрать бывает непросто, но и на роскошные длинные черные перчатки.

Конечно, Барбара и ее друзья в то время еще зарабатывали очень мало, но на жизнь хватало, и главное – они могли все свое время отдавать занятию искусством, тому единственному, что их интересовало. Настоящая роскошь, если вспомнить иные судьбы…

“Шлюз” – правильное название

Хотя и довольно дурацкое. Сегодня здесь обычный туристический ресторан, способный похвастаться лишь своим местоположением – на набережной Сены, почти напротив Нотр-Дам. И только скромная доска у входа напоминает, что когда-то по этому адресу – набережная Гранд Огюстен, 15, – располагалось знаменитое на весь Париж кабаре L’Ecluse (“Шлюз”). Его в 1951 году создали музыканты Лео Ноэль, Марк Шевалье, Андре Шлессер и Брижитт Сабуро. Атмосфера была парижская: иногда возле входа можно было увидеть саму хозяйку – Брижитт Сабуро в черной юбке и красном шарфе. Она играла на аккордеоне, предлагала прохожим цветы – сирень, ландыши – и говорила, обращаясь к первому встречному: “Дорогой, это весна. И если ты хочешь радости – заходи…” За стеклянной дверью посетителя ждал крошечный зал с барной стойкой, декорированной рыболовной сетью, под зеленым брезентом стояли белые бакены, висели скафандр и спасательный круг. Один из основателей работал когда-то водолазом и придумал такое оформление. Вскоре свет маяка и спасательный круг приобрели символическое значение. Они помогали артистам петь и играть на расстоянии вытянутой руки от зрителей – при том что те пили вино и разговаривали. Барбара вспоминала, что даже их шепот казался ей громовыми раскатами, и единственное, чего все-таки удалось добиться, – это того, чтобы во время выступления публика не ходила взад-вперед.

Здесь Марсель Марсо впервые предстал в образе своего знаменитого Бипа, здесь начинали Серж Лама, Пьер Ришар, Филипп Нуаре, выступали Джани Эспозито, Жак Брель и еще многие, чьи имена сегодня, увы, мало говорят даже французскому читателю, не говоря уже о русском. Здесь Барбара стала звездой и получила титул “певицы полуночи” – по-русски это звучит грубовато, но chanteuse de minuit передает и шик, и шарм, и загадочность артистки, которая завершает представление.