Барды Костяной равнины

Он был в этом коридоре всегда, сколько принцесса себя помнила, и почти не изменился на ее памяти – густобровый, лысый, как шар со спинки кровати, даже в те ранние годы, когда ей, чтоб заглянуть в витрину, приходилось подниматься на цыпочки.

– Вижу, вы зашли по пути на работу?

– Да, – весело подтвердила принцесса. Ее одежда для раскопок приводила мать в ужас, и посему Беатрис, облачившись в комбинезон и башмаки, обычно старалась поскорее выскользнуть из замка сквозь ближайшую дверь. Но этим утром она, повинуясь внезапному порыву, пошла в обход: отец, занятый делами и приемом гостей, наверняка еще не имел времени углубиться в решение этой загадки. – Интересно, не сможете ли вы рассказать что-нибудь об этом лице?

Мэтр Берли последовал за ней мимо безукоризненно чистых, мягко освещенных, просторно размещенных в витринах и на стенах трофеев, отвоеванных у истории, – ларцов и оружия, украшенных драгоценными камнями, свирелей и арф, монет и одежд, аляповатых резных кубков и блюд – к витрине в углу.

– О-о, – негромко сказал он, взглянув на профиль.

– Что бы могло значить ваше «о-о»? Мэтр Кле, увидев его, расхохотался… Что могло его так насмешить?

– В самом деле? Я и не знал, что он умеет смеяться. Данное лицо – вернее, то, что от него осталось – появляется то там, то сям на протяжении сотен лет: вначале на этом странном металлическом диске или монете, затем на печати, изображенной на фронтисписе этой книги, и даже вычеканенным на гарде вот этого меча, – говоря, он двигался, ведя принцессу от витрины к витрине, от столетия к столетию. – А здесь мы можем наблюдать его даже вырезанным на этой изящной камее. Таким образом, мы должны признать: это лицо наводит на мысли о множестве разных вещей – тайне, учености, войне, любви, власти.

– Обо всем этом… – завороженно проговорила принцесса. – Но, мэтр Берли, кто же это такой?

– Никто, – куда беспечнее, чем можно было ожидать, ответил мэтр Берли. Видимо, он привык жить, смирившись с этой загадкой. – Ученые высказывали самые различные предположения, но соглашаются только в одном: видимо, в данном случае важна не личность – и человек, изображенный здесь, и художник умерли сотни лет назад, – а символ. Узнавание.

– Узнавание чего? – настойчиво спросила принцесса.

– Это нам также неизвестно, принцесса. Возможно, знающих этот язык. Или посвященных в скрытые в нем секреты.

– То есть, если узнаешь лицо, ты – тот, кому известны эти секреты?

– Грубо говоря, да, – согласился хранитель.

– Тогда что же говорит этот тайный язык? Не сомневаюсь, кто-нибудь уже сделал перевод.

– Да, – кивнул хранитель. – И не один.

– И?

– Э-э… – мэтр Берли озадаченно провел ладонью по гладкой лысине. – Ученые сошлись на общепринятом названии этого текста – «Круг Дней». Судя по всему, это некий дневник, журнал повседневной жизни ранних обитателей этих земель. Стряпня, сев, изготовление каменных наконечников для стрел, шитье и стирка одежды…

– Стирка? – не веря своим ушам, переспросила принцесса.

– Да. И тому подобные повседневные заботы.

– Но кто станет вести дневник о стирке, когда записи нужно выцарапывать на коре, а то и высекать на камне?

– Этот вопрос не раз возникал в ходе научных дискуссий.

– Значит, секреты кроются в стирке, – внезапно догадалась принцесса. – Стряпня, сев – все эти слова означают нечто другое. Тайное.

– Именно так, принцесса, – кивнул мэтр Берли. – И тут мы заходим в тупик. Останавливаемся у порога тайны, не имея ни единого намека на то, что они могут означать.

Поразмыслив над этим, принцесса неохотно, вымученно улыбнулась.

– Думаю, поэтому мэтр Кле и смеялся. Он узнал лицо непостижимого. Значит, исследования зашли в тупик…

– Пока не родится ученый, который сумеет понять загадки, сопряженные с примитивными способами стирки, дальше нам действительно не продвинуться.

– В высшей степени странно, – принцесса помедлила. Ей очень не хотелось сдаваться, но больше искать ответ было негде. – Что ж… Благодарю вас, мэтр Берли. Отец, вероятно, придет к вам с тем же вопросом. Конечно, я передам ему то, что вы рассказали, но он наверняка решит, что либо я, либо вы, либо многие поколения ученых что-то упустили…

Внезапно двери распахнулись, и – вот он, легок на помине! В зал быстрым шагом вошел король в сопровождении гостей: лорда Гризхолда с супругой, леди Петрус, множества придворных, пожилых кузенов и кузин, которых Беатрис даже не помнила по именам, и рослого темноглазого человека – барда лорда Гризхолда, несомненно, явившегося взглянуть на старинные инструменты. «А вот и я, – внезапно вспомнилось принцессе, – одетая как каменщик, в не стиранный со вчерашнего дня комбинезон, напоказ всему свету…»

Смех и порыв спрятаться в одном из шкафов мэтра Берли пришлось подавить. Прятаться все равно было поздно. Отец увидел над витринами ее лицо, а подойдя ближе, и все остальное, но даже не изменился в лице. Скорее всего, он, обладавший весьма широкими взглядами на необычные экспонаты, даже не заметил ее костюма. А вот леди Петрус заметила, да еще как – ее крашеные брови едва не спрыгнули со лба.