Барды Костяной равнины

Современному историку остается только отринуть неверие и сделать вывод: король, требуя от Деклана найти преемника барду, обладавшему подобной властью, был в полной мере осведомлен, сколь крепкий орешек предстоит раскусить престарелому барду.

Веселый, он с песней сквозь ночь идет
И песня его звонка.
А дева на башне неверного ждет.
Сколь стража ее горька!
Горячие слезы пали на лед,
Что остер, как горечь обид,
Зовет она раз и другой зовет,
А лед зловеще трещит.
Умолк он и взглядом встретился с ней
И вдруг – роковой удар!
В сердце, что всех снегов холодней,
Вонзился осколок льда.

Неизвестный автор (возможно, один из учеников Деклана).

«Баллада о барде-изменнике»

Вот так-то смерть придворного барда и оказалась семенем, зароненным в голову Деклана, пустившим росток, что покрылся листвой и ветвями, дал завязь и, наконец, расцвел первым состязанием бардов, устроенным в королевстве Бельден.

Прежде чем объявить о нем даже собственным ученикам, Деклан созвал тех немногих, кто бился над его палочками-черточками, и наконец позволил им увидеть друг друга воочию.

Они собрались в одной из комнат, занимаемых Декланом в средней части башни, на полпути наверх, где он хранил инструменты и наставлял учеников. Радуясь половикам и шкурам под ногами, все сгрудились поближе к огню и с мрачным удивлением воззрились друг на друга. Никто из этой потасканной, измученной холодами компании особыми талантами не блистал. Каждый усердно трудился, неплохо играл, неплохо пел, и даже не подозревал, какие достоинства остальных побудили Деклана ввести их в тайный круг избранных.

Было их пятеро: миловидный, надменный, русоволосый Блейз, потомок знатного гризхолдского рода; серьезный, важный толстячок Дрю, сын богатого эстмерского купца; высокая, стройная Ши с холодными васильковыми глазами и длинным хвостом волос цвета лесного ореха, дочь владельца деревенской пивоварни; угловатый, как огородное пугало, Оспри, чей отец служил мажордомом на юге, в одном из знатнейших семейств бывшего королевства Уэверли, и Найрн, сын мелкого арендатора-свинопаса.

Они встречались друг с другом каждый день, но близко не сошлись – даже Найрн с Ши, некогда, в канун лета, гулявшие вдвоем по цветущему берегу. «Кажется, будто с тех пор прошла целая вечность, – подумал Найрн. – И тот теплый, зеленый, полный ароматов мир давным-давно исчез с равнины». Дрожавшая от холода Ши бросила в его сторону короткий осоловелый взгляд и шмыгнула носом – быть может, со значением, а может, и нет.

– Отец выучил меня писать, – сказала она, – чтобы вести счетные книги. Но ничему подобному не учил.

– А меня и вовсе никто не учил, – откликнулся Найрн. – Я думал, все так пишут.

Блейз хмыкнул – негромко, но оскорбительно.

– Если до этого ты никогда не пробовал писать, – серьезно заговорил педант Дрю, – твоя ошибка вполне понятна. Однако довольно скоро ты должен был осознать, что тебе не хватает слов. Полагаю, в этом языке не найдется слова «трактирщик», или даже «сад»: подобные понятия были непредставимы для первобытных людей, не видевших разницы между…

– И слова «таверна», – бесцеремонно перебил его Оспри. – И, раз уж об этом зашла речь, слова «пиво».

– Отец говорил, что хмель растет на этой равнине многие сотни лет, – заспорила Ши. – Он говорит…

– Хмель, – объявил Дрю, слегка повысив голос, – впервые пришел сюда с полей Эстмера. Искусство выращивания хмеля и пивоваренья было принесено на равнину Стирл намного позже появления стоячих камней.

Но Ши упрямо стояла на своем:

– А мой отец…

– У древнейших жителей равнины не было слова «пиво».

– Но что-то же они пили, – возразил Оспри. – Скажите ему, мэтр Деклан! – воззвал он к старому барду, сидевшему за столом и быстро чертившему палочки на листе пергамента.

– Сейчас я нахожусь в обществе самых одаренных и многообещающих из всех своих учеников, и вам не найти иных тем для разговора, кроме пива?

Все пятеро удивленно уставились на него: что может быть лучше в этом мрачном, холодном мире?

Деклан слегка улыбнулся, что делал нечасто, и поднялся на ноги.

– Возьмите, – сказал он, раздав каждому по листу пергамента, испещренному строками палочек. – Когда закончите переводить это, придете и расскажете, что это значит. Это – краеугольный камень вашего искусства.

Все тупо уставились на строчки, беспомощно поворачивая страницы то одним, то другим краем вверх.

– Ступайте, – мягко поторопил их старый бард.