Бархатная кибитка

«Если сумму пизд сложить с суммой хуев, то мы получим общую сумму жоп».

Второе изречение он укрепляет напротив первого, на противоположной стене комнаты. Изречение звучит так:

«Заглядывая глубоко в себя, человек находит ответы на вопросы, которые ставит перед собой общество».

Заручившись поддержкой этих двух изречений, мальчик составляет список имен, перекликающихся с фамилией Пепперкорн.

Пепперберг

Пепперман

Пеппергольд

Пепперштейн

Пепперштольц

Пеппершпигель

Пепперштерн

Пеппербург

Пеппершлаффен

Пеппермарк

Пеппермилх

Пепперштрауб

Пепперминц

Пеппербаум

Пеппербух

Пеппервальд

Пепперкёниг

Пепперцвигель

Пеппероэ

Пеппермюллер

Пепперблинк

Пеппераух

Пепперштоллер

Пепперминт

Пеппергайст

Пеппергриффель

Пепперграуфен

Пеппергланц

Пеппергворн

Пеппербалт

Пеппервинтер

Пепперштаугенворн

Пепперкрик

Пепперлихт

Некстати погрузившись в летаргическое перечисление предполагаемых псевдонимов своего героя, я почувствовал, что мое сознание слегка поплыло. Бо-Пип давно уже крепко спала, свернувшись крендельком на синей лавке, – самый свежий на свете воздух сморил ее. Одной своей рукой я касался ее теплых волос. Остальные мои слушатели тоже мирно задремали – кто-то склонился слегка набок, как подмоченный весной снеговичок. Кто-то скрывал уснувшие глаза под стеклами очков, кто-то уронил голову на грудь. Только татарчонок не спал, блестя в наступившей синей полутьме своими черными глазами. Он все еще лизал леденцового петушка на палочке, хотя недолго оставалось ему лизать: от петушка оставался жалкий обмылок, уже более ничем не напоминающий птицу.

И тут, когда благоухающий воздух словно бы на миг застыл между синим сумеречным светом и вечерней тьмой, где сияли только редкие фонари санаторского парка, – в этот миг в заброшенном кинотеатре появился еще один человек.

Он тихо вошел и сел на самую дальнюю скамью. Я не мог не узнать его – это был тот самый высокий и тощий старик, которого я видел на веранде отеля в день своего прибытия в это благословенное приморское селение. В наступившей темноте я не мог различить выражение его лица, но мне показалось, что стиль его одеяния изменился. Хотя я не помнил, как он был одет в тот первый день, но, кажется, тогда он вполне мог сойти за отдыхающего, остановившегося на ночь в благоустроенном отеле.

Теперь же он оделся скорее в стиле местных стариков: на голове татарская тюбетейка, торс облечен в старую солдатскую гимнастерку с подвернутыми рукавами, непритязательные штаны также подвернуты почти до колен, оставляя на виду тощие темно-смуглые голени, напоминающие две худосочные палки. На ногах растоптанные сандалии. Люди, одетые таким образом, обычно надзирают за лодками или продают семечки и креветок в газетных кульках. Не видя толком его лица, я ощущал, что он пристально смотрит на меня со своей отдаленной скамьи, и от этого взгляда, от этого появления я окончательно впал в завороженное состояние и все продолжал, словно под гипнозом, бормотать уже совершенно поплывшие варианты псевдонимов, предназначенных для детского персонажа:

Пепперужас

Пепперблеск

Пепперэлектрификация

Пепперкоммунизм

Пепперхуй

Пеппертреск

Пепперкосмос

Пеппертрип

Пепперони

Пеппертропинка

Пепперморе

Пеппершелест

Речь моя в тот момент уже давно вершилась под эгидой бреда, но неведомый старик продолжал внимательно смотреть на меня и даже совершал еле заметные одобрительные кивки своей длинной головой, словно бы усматривая в моих помутненных словах некий скрытый и чудовищный смысл.

Глава пятьдесят шестая История триумфальной арки