Бархатная кибитка

Васька прожила у нас не помню сколько – два года? Три года? Потом все же она сбежала. Видимо, потребности ее женского организма увлекли ее в мир весенних дворов. Смутно помню, как я мучительно искал ее в этих весенних дворах, размазывая слезы по своему ошарашенному лицу. Но не нашел. А где-то через полгода я увидел ее во дворе – она была сильно беременна и сосредоточенно шла куда-то по своим беременным делам. На меня она даже не взглянула, и вид у нее был столь занятой и озабоченный, что я не решился подойти к ней. Напоминает сцену, когда Гумберт Гумберт находит Лолиту после долгой разлуки – беременную, бледную, погруженную в бытовые заботы.

Тебя как первую любовь,
России сердце не забудет!

Так могу я воскликнуть о Ваське. Под обозначением «сердце России» подразумеваю мое сердце. Но разве я не Россия? Я и есть Россия. Россия – это как бы такая менгрельская, княжеская фамилия. Я так иногда подписываюсь: князь Павел Витальевич Россия.

По закону баланса и равновесия впечатлений вслед за встречей с кошачьим ангелом последовала встреча с кошачьим демоном. Не только небесные высшие создания облекаются иногда в кошачьи гибкие, упруго-расхлябанные тела. Но случается, что и исчадия ада также не брезгуют этими телами, поселяясь в них со всем возможным удобством. Вскоре после исчезновения Васьки появилась в нашей квартире другая кошка. Принадлежала она не нам, а моим дяде и тете – Павлу Моисеевичу Шимесу, выдающемуся скульптору, старшему брату моей мамы, и его жене Марине Романовской, которая также была талантливым скульптором. Так вышло, что дядя и тетя уехали куда-то на полгода и попросили нас предоставить приют их кошке по имени Чика. Соглашаясь исполнить эту просьбу, мои родители, конечно, не могли предполагать, что доверчиво распахивают двери нашего жилища перед порождением зловещих бездн. Насколько Васька была мудра и чувствительна, настолько же Чика была хитра и интуитивна, но ее ум и ее интуиция всецело состояли на службе зла. Она немедленно догадалась, какие именно два объекта в нашей квартире наиболее любимы моими родителями и мной. И она предприняла скрытные и последовательные действия, чтобы уничтожить эти два объекта. Один из них был живым существом, другой был вещью, точнее, произведением искусства. Это были цветок и гобелен. Цветок – вернее назвать его деревом. Действительно целое дерево, живое и великолепное, проживало вместе с нами в нашей квартире. Называлось оно китайская роза, а если именовать на человеческий лад, то получится прекрасная дама по имени Роза Китайская. Эта дама росла в большом зеленом ведре, заполненном землей. Дерево обитало в кухне – большое, ростом повыше меня (а я уже приближался к возрасту школьника). Светлый ствол, раскидистые ветви. Крупные, блестящие, изумрудно-зеленые листья. Иногда на этом волшебном дереве распускались цветы – красные розы. Это были подарки от растительной феи. Порою они не появлялись месяцами, но вдруг зажигался красный огонек среди зеленой бликующей листвы. Она одаривала нас своими цветами по прихоти, своевольно и нежно, в те избранные ею моменты, когда ей хотелось особенно порадовать нас. Конечно, мы ждали этих подарков затаив дыхание и придавали особое значение их появлению. Цветы эти проникали в наши мысли, проникали в мамины стихи:

В зеленом ведре распустилася красная роза.
В зеленом саду кто-то утром играл на гармошке.
Рыдала под музыку чахлая, бледная проза.
Стихи мои, плача, чесали убогие ножки.

Это из маминых стихов тех лет. Роза была полноправным членом нашей семьи, и в те месяцы, когда она не одаривала нас цветами, она все равно общалась с нами, кокетничала с нами глянцевым сиянием своих листьев, излучая благую и умиротворяющую силу.

Чика убила это волшебное дерево, действуя скрытно, последовательно и систематично. Отравила. В качестве яда замедленного действия она использовала свою мочу. Она стала украдкой ссать в зеленое ведро с землей, из которой Роза черпала свои силы. Причем делала Чика очень осторожно, подссывая небольшими дозами, чтобы не выдать себя избыточной вонью. Как опытная и коварная отравительница, она разбрызгивала свой яд по всей квартире, создавая обонятельные обманки и отвлекающие участки аммиачного смрада, и никто из нас не догадался вовремя, что она ссыт в цветок. А когда догадались, то было уже поздно: Роза зачахла, умерла, засохла.