Бархатный Элвис

Я подошел и протянул ему руку. Он ухватился за нее, и я рывком поставил его на ноги. «Шорты», — сказал я, указывая на спальню, которая находилась прямо за гостиной. «Я умоляю тебя».

«Хорошо, я уберу кардинала де Брикассара с глаз долой». Он направился в спальню. «Но пусть будет известно, что я делаю это под крайним протестом».

Когда он ушел, Молли протянула ему сигарету. «Хочешь? Он называется «Застрял», потому что, когда ты вдыхаешь его, ты получаешь такой кайф, что застреваешь на одном месте на несколько часов. Тебе становится так хорошо, что не хочется двигаться».

«Спасибо», — сказал я. Очевидно, все было забыто, и она уже забыла о номере два. «На сегодня у меня все готово».

Молли пожала плечами, снова ударила по столу и встала на шаткие ноги. «Мне нужно срочно пописать», — объявила она. «Если я не пойду сейчас, то никогда не встану».

Она вышла из комнаты, пересекла кухню и направилась в ванную как раз в тот момент, когда оттуда вышел Крэш в шортах, обрезанных так высоко, что нижние части его задницы торчали наружу.

«Теперь ты счастлив?» — спросил он.

«Не очень, но я могу с этим смириться». Я понизил голос. «Так что с Молли? Скажи мне, что ты не трахаешься с ней».

Крэш покраснел. «Я бы никогда не сделал ничего подобного с девушкой, которая достаточно молода, чтобы быть моей дочерью. Как ты смеешь, дегенеративный ублюдок».

Мы оба рассмеялись.

«Не, чувак, она подруга Кевина-Кита», — сказал он, когда мы остановились. «Я почти не знаю эту девушку. Он привел ее пару дней назад, но потом ему пришлось уйти на работу, и он просто оставил ее здесь».

«Она здесь живет?»

Он достал свое пиво. «Последние две ночи спала на диване, вот и все».

«Что случилось с этой цыпочкой?»

«Не знаю», — сказал он, пригубив пиво и бросив пустую банку на пол вместе с остальными. «Кому какое дело?»

«Если она собирается здесь ошиваться, я хочу знать, с кем имею дело».

«Сонни, расслабься. Она просто выдохлась за год или два после окончания школы».

"Все равно рассмеши меня и расскажи мне об этом Кевине-Ките и о работе, которая может сорваться. Поторопись, пока она не вернулась».

Прежде чем он успел что-то объяснить, мы услышали, как к дому подъехала машина.

Крэш подошел к окну и отодвинул штору настолько, что смог выглянуть и посмотреть, кто это. «»Говори о дьяволе», — сказал он.

«И он появляется», — хихикнула Молли, вваливаясь обратно в комнату.

«Малышка», — сказал Крэш, отходя от окна. «Ты опять забыла смыть? Я не слышал звука смыва в туалете, и мне не нужен запах девчачьей мочи, перебивающий аромат этой праведной травки, которой мы все наслаждаемся».

«Черт», — сказала она, положив указательный палец на нижнюю губу. «Я не… может быть?»

«Чертовы белогривые, чувак, какого хрена?» Крэш посмотрел на меня и наклонил голову в сторону двери. «Кевин-Кит здесь».

Отлично, подумал я, пора познакомиться с этим говнюком с двумя именами.

Глава 8

У каждого есть своя история. Судя по его виду, у Кевина-Кита МакАдамса их было, наверное, четыре или пять, и все они раздражали. Как только он вошел в дверь, сработала моя внутренняя система оповещения о том, что он мудак. Парень лет двадцати примерно моего роста, с вьющимися светлыми волосами до плеч, которые, как и вся его фигура, явно нуждались в тщательном мытье, обладал одним из тех долговязых, худощавых телосложений, которые бывают у суперхудых парней. На нем были маленькие, но очень рельефные мышцы, которые выглядели впечатляюще, но были скорее результатом отсутствия жира в организме, чем тренировок или особой спортивной подготовки. Он носил джинсы, испачканные грязью, с дешевой майкой «Селтикс», болтавшейся в заднем кармане, и пару шлепанцев, видавших лучшие времена. Его левая рука была покрыта татуировками вплоть до кончиков пальцев. В основном это были черепа, демоны и голые девки, явно тюремные татуировки (даже не тюремного уровня), причем сделанные некачественно. Прямо под его горлом и через всю грудь, как я догадался, каким-то готическим шрифтом, были выведены слова: ТОЛЬКО БОГ МОЖЕТ СУДИТЬ МЕНЯ. Как раз в тот момент, когда я подумал, что он не может быть еще большим засранцем, он снял темные солнцезащитные очки и показал рисунок на своем лице.

Ряд маленьких черных звездочек шел от его левого виска, вдоль глаза и до половины щеки, а кинжал размером со скрепку, с кончика которого свисала маленькая капелька крови, располагался чуть ниже правого глаза. Как и большинство его рисунков на теле, он выглядел так, будто его нарисовал шарпием десятилетний ребенок, объевшийся сахара.

Крэш хлопнул его по спине и указал на меня. «Это мой мальчик Сонни, о котором я тебе рассказывал», — сказал он. «Сонни, это Кевин-Кит».

«Как дела, приятель?» — сказал он, кивнув в мою сторону.

«Не очень», — ответил я, стараясь не рассмеяться над огромными серьгами с кубическим цирконием в обеих мочках. «Как дела?»