Барон по призванию. Путь дворянина

– Это обезглавленная женщина, – сказал Рен. – Корст презирает женщин и отрезает им головы после каждого налета. У него была какая-то история, связанная с девушкой, и с тех пор он… будто помешался. Я сам не видел, но так говорят…

Священник повернул листок набок:

– А еще это буквы «КК». И символ, и аббревиатура имени одновременно? Что ж, либо это невероятное совпадение, либо твой Корст обладает куда более острым умом, чем можно предположить.

Гоц еще некоторое время помолчал, а потом вдруг вспомнил:

– Знаешь, наверное, я видел его. Да, почти уверен, что видел. Когда я и отряд графа выдвинулись навстречу каравану, где были вы с Рейнером, я заметил на горизонте другой отряд. Их было около двадцати пяти человек, все верхом. Они ехали из деревни Унтер’д’штайн. Из дымящейся деревни… Я сразу понял, что жителям не поздоровилось, но наша задача состояла в другом. Опасаясь нападения, наш отряд «Во́рон» встал, но и конники не торопились – они тоже нас заметили. Сейчас я думаю, что они решили, будто наш отряд идет по их души, а потому предводитель направил их на север или северо-запад, к Ореншпилю. Они рванули прямо через поле и рощу, решили сойти с большака, чтобы потеряться в долине. Если это и был Корст, то он сейчас днях в трех пути отсюда, не меньше.

Последние слова священника успокоили Ренфилда, и тот заметно приободрился.

– Знаешь, что, шюлер? Раз уж мы принялись задавать вопросы, я предлагаю покончить с ними прямо сейчас: я отвечаю на твои, а ты на мои. Только условие – не лгать. Все равно я хотел подвергнуть тебя допросу, но раз ты сам начал…

Ренфилд кивнул и задумался. Конечно, он слышал диалог лорда Северина и Гоца, но спросить лично все-таки не мешало.

– Что теперь со мной будет? Я теперь на службе?

Гоц посмеялся.

– Ну, можешь считать, что на службе. Вынужден признать, у барона ты в более-менее доверительном статусе. Чем-то ты ему приглянулся. Однако, если уж он, допустим, твой господин, тебе стоит понимать, что у него трудные времена. А если у твоего лорда трудные времена, то у тебя они еще хуже. Для успокоения вот что скажу – он тебя не бросит, но и на самотек все нельзя пускать. Работай, и будешь вознагражден, а будешь лениться – вылетишь обратно на улицу. В холод и голод. Зима подступает, имей в виду. Для тебя это, возможно, вопрос выживания.

Ренфилд уяснил. Зима действительно была веским поводом остаться рядом с кормящей рукой. Перспектива тяжелого труда не очень-то радовала Быстроногого, как, впрочем, и любого лентяя, но другого пути пока не предвиделось. В кои-то веки судьба дала Ренфилду все: защиту, кров, даже обучение грамоте. Нельзя было все это упустить, нельзя дальше жить одним днем.

– У меня есть еще один вопрос. Ты знаешь, что за демон гнался за нами у деревни? – спросил вор.

– Думаю, знаю, – кивнул святой брат. – Но чтобы я ответил точно, тебе придется сначала ответить на мой вопрос.

– Валяй.

Раздались шлепок подзатыльника и болезненное шипение. Ренфилд держался за шею.

– «Валяй»! Я – твой шюльманн, а ты – шюлер. Прояви уважение! – Святой брат прокашлялся и указал на правую руку Ренфилда, по плечо закованную в металлическую рукавицу, украшенную рунами. – Расскажи, откуда у тебя это?

Быстроногий замялся. Ему не хотелось признаваться, что он ограбил чью-то могилу.

– Один торговец выронил по дороге, а я подобрал, – соврал Рен.

Гоц сощурился и так стукнул кулаком по столу, что тот заскрипел.

– Договор был – не лгать! Помнишь? А ну, рассказывай!

И вор рассказал. Рассказал, как вскрыл крышку гроба, оторвал костяную руку, и как появилось мраморное чудовище. Дослушав историю, Гоц встал и принялся ходить кругами по комнате, бормоча себе под нос.

– Похоже, теперь у тебя нет выбора, – пришел он наконец к выводу. – Совершив этот ужасный грех, мародерство, ты сам обрек себя на страдания и теперь расплачиваешься телом и душой. Мне, как ремесленнику душ людских, следует помочь тебе, наставить на путь истинный, но придется нарушить некоторые правила нашего дома и рассказать то, чего обычному смертному знать не следует.

– И что же мы будем делать? – пожал плечами Рен.

Гоц еще некоторое время помедлил, а потом постановил:

– Лично у меня два пути. Первый – взять на себя ответственность за раскрытие тайны и грядущие последствия. Несомненно, я нарушу клятву, но, как святой брат, я не могу поступить иначе – тьма преследует цель, и я вынужден предупредить твою смерть, Ренфилд. Второй – посвятить тебя в тайны официально, с разрешения, а это уже сложнее. Я знаю, что ты – вор, бесстыдник, расхититель гробниц и мародер, так что доверять тебе секреты было бы верхом глупости и мало кто из членов моего круга согласился бы иметь дело с тобой, даже учитывая доверие Рейнера. Может быть, и получится принять тебя в круг – промедление попросту приблизит твой конец.

Гоц еще некоторое время подумал, уставившись в потолок, пытаясь принять волевое решение.